Орлов Алексей Фёдорович [8(19).10.1786, Москва,—9(21).5.1861, Петербург], русский воен. и гос. деятель, дипломат, генерал от кавалерии (1833). Участник походов рус. армии против Наполеона. В должности командира лейб-гвардии Конного полка участвовал в подавлении восстания декабристов на Сенатской площади 14 дек. 1825. Возглавлял рус. делегацию при заключении в 1829 Адрианопольского мирного договора после русско-турецкой войны 1828—1829. В авг. 1830 в связи с революцией во Франции был направлен Никола- ем I в Вену для выработки общего плана действий европ. пр-в против распространения революции. В 1831 возглавлял подавление «холерного бунта» в Петербурге и восстаний в воен. поселениях. В 1833 добился заключения Ункяр-Искелесийского договора с Турцией. В 1844—56 шеф жандармов и гл. нач-к Третьего отделения. В 1856 был главой рус. делегации на Парижском конгрессе, использовал обострение противоречий между Англией и Францией и добился смягчения условий Парижского мирного договора, завершившего Крымскую войну. С 1856 занимал должности пред. Гос. совета и пред. К-та министров. В 1858 пред. Гл. комитета по крестьянскому вопросу, выступал против отмены крепостного права.
Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8 томах, т. 6
Подробную подборку биографических материалов см. в ст. Орлов Алексей Федорович.
Мюнхенгрецкая конвенция 1833 года - заключена между Австрией и Россией 18. IX, во время свидания Николая I с Францем I и прусским наследным принцем Фридрихом Вильгельмом в Мюнхенгреце, вскоре после ликвидации египетского кризиса 1831-1833 годов (см.); подписана со стороны Австрии Меттернихом и графом Фикельмоном, а со стороны России - К. Нессельроде, Д. Татищевым и А. Орловым.
Ункяр-Искелесийский договор 1833 года - соглашение о дружбе и оборонительном союзе между Россией и Турцией. Подписан 26 июня (8 июля) в Константинополе русским чрезвычайным послом А. Ф. Орловым и русским посланником в Турции А. Бутеневым, а с турецкой стороны - великим визирем Хюсревом Мехмедом-пашой, маршалом Февзи Ахмедом-пашой и министром иностранных дел Хаджи Мехмедом Акифом эфенди. Получил название по местности Ункяр-Искелеси (Хюнкяр-Искелеси, Hiinkâr Iskelesi), расположенной на азиатском берегу Босфора, где высадились русские войска.
МЮНХЕНГРЕЦКИЕ КОНВЕНЦИИ 1833 г. подписали от имени России - К. В. Нессельроде и от имени Австрии — К. Меттерних.
Императоры Николай I и Франц I попытались возродить единство монархов и Священный союз перед угрозой революционных событий в Европе и в условиях обострения ближневосточной проблемы (турецко-египетский кризис 1831 — 1833 гг. и противоборство великих держав в восточном вопросе).
Россия надеялась союзом с Австрией подкрепить свой успех, достигнутый Ункяр-Искелесийским договором 1833 г. с Турцией.
Для поруганного, изъязвленного, с разбойниками распятого — и воскресшего бога, суд которого, по убеждению веры, неизбежен, простите моему дерзновению; решаюсь еще раз, и уже последний, обратиться к Вам с словами святителя Василия Великого: «Если Вы хотели бы облегчить участь страдальца и не можете, чиста пред господом добродетель Ваша; но если можете и не хотите» — по одним аристократическим уважениям, — «то господь некогда поставит Вас самих в такое положение, что восхощете и не возможете»...
...Чуть, по заточении, стал я свободен, первым порывом сердца моего было — испросить у всемилостивейшего государя христианское прощение. Благость государя беспримерна: «Не только Штейнгейля, — изволил он отозваться,— но и всех государственных преступников давно простил в душе моей». Государь властен возвратить чины, кресты; но если бы оставил в отчуждении от отеческого сердца, — и в презрении! — милость была бы тяжкое для совести бремя. Но христиански простить в душе значило возвратить нам нравственное достоинство в самом мнении. Это мой диплом, граф! — мое право на снисхождение, на внимание к моему несчастию. Смею думать, что с ним нельзя никому презирать меня, нельзя отказывать в достоинстве существа мыслящего...
1855 году внезапная кончина Императора Николая Павловича поразила всю Россию; скорбь была общая, непритворная, но известные качества Августейшего преемника9 служили для всех некоторым утешением. Нет необходимости исчислять первых действий нового венценосца, которые Ему в подробности известны по той неутомимой деятельности, с которою Он лично вникает во все отрасли государственного управления; но нельзя прейти молчанием, с какою радостью было встречено Его прибытие к армии, и какую неисчислимую пользу принесло личное Его обозрение оной. Государь почти скрывал Свое намерение, и, следуя влечению Своего сердца, предпринял путешествие в Крым вопреки замечаний приближенных к Нему лиц. Впоследствии те самые лица, которые не одобряли этого намерения, увидя, с каким восторгом был принят Государь, своею армией и как она оживилась Его присутствием, согласились в преувеличении своих опасений.
1854 год ознаменовался явным к нам недоброжелательством Франции и Англии, которые в союзе с Турцией употребляли все возможные средства восстановить против нас и прочие державы Европы. С нападением на Россию вооруженных неприятелей польские выходцы рассылали эмиссаров, направляя их преимущественно в Царство Польское; англичане и французы старались водворить возмутительные листки и брошюры в Финляндию, в южные и западные губернии наши; предполагали провезти оружие в Литву и выпускали в обращение русские фальшивые деньги. Было бы излишне говорить здесь о военных событиях; Государь Император Сам изволил видеть, с каким непреодолимым мужеством войска наши действовали к защите Отечества; внимание III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии устремлено было особенно на дух жителей и расположение умов в Империи. К сожалению, должно сказать, что в жителях Царства Польского война возбудила преступные чувства и мечты. Они надеялись, что Россия не выдержит борьбы, по их мнению, неравной с европейскими державами, и мечтают о восстановлении прежней Польши. Но при благоразумно принятых мерах правительством спокойствие до сего времени и там не нарушалось.
Война России против Турции дала новую пищу зависти и недоброжелательству иностранных держав к могущественной Империи, и с тем вместе возбудила деятельность изгнанников разных стран. Преступные выходцы надеются достигнуть своих целей, если бы Англия и Франция успели возжечь европейскую войну. Вообще с прискорбием рассуждая о непонятном действии этих двух держав, все с изумлением взирают на то, что правительства христианские подают руку помощи Турции в деле христианском! При этом случае, как в прежние времена, когда нашему Отечеству угрожали опасности, в России раскрывались те внутренние силы, владея которыми она всегда и из всех бед выходила победительницею. Люди высшего и среднего сословий преисполнены удивления, что Турция еще не научилась опытами и вновь осмеливается вступать в борьбу с нашей Империей; они, хотя видят, что борьба будет трудная, но, надеясь на Бога и на Царя, не сомневаются в успехе; простой же народ не вдается в рассуждения, но как бы инстинктивно верит, что русским никто и ничто противустоять не может.
Политические вопросы, возмущавшие спокойствие Западной Европы, видимо теряют свое прежнее значение, и народы, утомленные волнениями, начали оставлять свои заблуждения и обращаться к прежним занятиям. Во всей Германии первые места заняли люди благомыслящие, а возмутители и недовольные законным порядком дел, которые в предшествовавшие годы двигали событиями, опустились на низший план, и имя демократа сделалось почти укором. Враги общего спокойствия не могут не видеть, что этот благотворный переворот в Европе произошел более всего от примера благоустройства в России и поддерживается ее влиянием. В собственном бессилии своем, питая ненависть нашему Отечеству, они стараются поколебать общее уважение к нам, то изливая клеветы на правительство наше, то доказывая, что Империя наша не так могущественна, как ее представляют, то угрожая другим государствам разрушительною политикою России, которая будто бы со времен Императора Петра I и по его завещанию руководствуется системою вечной войны и жаждою всемирного владычества.
Минувший 1850 год был не обилен происшествиями в нашем Отечестве, и протек столь тихо, что невозможно указать ни на один случай, который бы представлял опасность для государственного благоустройства. Спокойствию политическому соответствовало и спокойствие внутреннее. В продолжение целого года жители Империи не были потревожены ни одним важным бедствием. Обнаруживались разные недостатки, случались пожары, волнения крестьян и тому подобное, но некоторые из этих событий произошли по естественному ходу дел, другие без всякого злоумышления со стороны кого-либо, и все не имели обширных последствий. Таким образом, год, в который совершилось 25-летие царствования Вашего Императорского Величества, был одним из спокойнейших и счастливейших годов для России.
После неприязненных истолкований многими заграничными журналами Высочайшего Манифеста от 26 апреля минувшего года насчет ополчения России противу венгерских мятежников 1 блистательный успех этой войны не только не усилил вражды противу России иностранной журналистики, но заставил ее почти умолкнуть. Хотя пребывание войск наших в Дунайских княжествах и служило часто поводом к повторению периодическими изданиями, в том числе и английскими, обветшалых мнений насчет завоевательных намерений России на Востоке, но статьи эти писались не столько в духе враждебном к нам, как в общих политических видах. Из отзывов же всех прибывших сюда в последние два года из Германии и Франции образованных лиц можно заключить, что по мере распространяющихся в Европе бедствий от революционных действий возрастают в благонамеренных иностранцах уважение и расположение к России и к ее правительству.
Заграничные демагоги, видя в России законный порядок, противный их предприятиям, в прошлом 1848 году еще более усилили свою к ней ненависть. Главным орудием для излияния неприязненных чувств служили журналы, наполненные неистовыми выходками противу нашего правительства, и иностранцы продолжали мечтать о завоевательных предположениях России или, по крайней мере, недоброжелатели наши старались поддержать эту мысль; но, с одной стороны, укрощение безначалия в различных государствах силою своего собственного оружия ободрило и успокоило честных людей; а с другой - манифест Вашего Императорского Величества 14 марта 1848 года и, в особенности, последовавшее объяснение политического его значения доказало Европе миролюбивые начала политики Вашего Величества; а грозным ополчением Вашим, собравшимся по одному Вашему слову, указали ей, что оно собрано не для пролития крови Ваших подданных, но только для собственной защиты государства и, как бы сказав им: «Не тронь меня!» - показали целой Европе, что есть Россия, и таковое действие, успокоив волнующиеся державы насчет нашей политики, заставило отчасти умолкнуть и наших недоброжелателей.
В продолжение 1847 года почти беспрерывно происходили случаи, заставлявшие правительство принимать меры осторожности. Польские выходцы рассылали своих эмиссаров; в Западном крае, преимущественно в Литве, обнаруживались один за другим неблагонамеренные люди; ученые из малороссиян задумывали о временах гетманщины и самобытности; в Остзейских и Белорусских губерниях, в первых от принятия крестьянами православия, в последних от недостатка в содержании, происходили волнения; холера, пожары от поджогов и разные бедствия колебали благосостояние многих губерний. Хотя многие политические предвещания оказались ложными, по другим вредные последствия предупреждены или обнаружились еще в незрелости, но доносов и событий, наводивших опасения, в 1847 году вообще было более, нежели во многие из предшествовавших годов.
