Из журнала Особого совещания 8 февраля 1914 г.
На подлиннике Его Императорскому Величеству благоугодно было собственноручно начертать: «Всецело одобряю заключение совещания».
Царское Село. 23 марта 1914 г.
Сазонов Сергей Дмитриевич (29.07.1860—25.12.1927), государственный деятель, дипломат. Родом из дворян Рязанской губ. На дипломатической службе с 1883. С мая 1909 состоял товарищем министра, с сент. 1910 по июль 1916 — министром иностранных дел. Продолжал курс на сближение с Англией и Японией без обострения отношений с Германией и Австро-Венгрией; вместе с тем пытался сплотить Балканские государства и Турцию в направленную против Австро-Венгрии «конфедерацию» под эгидой России. Сазонов приобрел большое влияние на царя. Вел переговоры с Германией, завершившиеся Потсдамским соглашением 1911, заключил соглашения с Японией в 1912 и 1916. Обострение отношений с Австро-Венгрией во время балканских войн 1912—13 и с Германией заставило Сазонова позаботиться о консолидации Антанты. Во время австро-сербского конфликта в июне—июле 1914 пытался добиться компромисса, чтобы оттянуть столкновение, но, видя решимость Германии и Австро-Венгрии, требовал мобилизации русской армии, что ускорило развязывание первой мировой войны. В 1914—16 Сазонов вел переговоры с Англией и Францией о сотрудничестве в ходе войны и об условиях будущего мира. Умер в эмиграции. Оставил после себя «Воспоминания» (Париж — Берлин, 1927).
Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.
Подробнее см. ст. Сазонов Сергей Дмитриевич.
На подлиннике Его Императорскому Величеству благоугодно было собственноручно начертать: «Всецело одобряю заключение совещания».
Царское Село. 23 марта 1914 г.
Предварительно Совещания членам его была доставлена всеподданнейшая записка Министра иностранных дел от 23 декабря 1913 г. Одновременно были сообщены выработанные Министерством иностранных дел предположения, заключающиеся в нижеследующих тезисах, подлежащих суждению Совещания:
Обостряющиеся с каждым днем отношения между Болгарией и Сербией внушают нам самые серьезные опасения. Россия, приложившая все усиля к примирению Болгарии и Сербии, с радостью следившая за их успехами, которые, она надеялась, должны были послужить лишь к более тесному сплочению Балканского союза, присутствует с болью в сердце при перемене между ними отношений, грозящей разгромом достигнутых результатов руками самих союзников, к явному торжеству, их общих врагов, которые доселе были бессильны в стремлении посеять раздор между ними...
С.-Петербург, 16 ноября 1912 г.
В письме от 7/20 сего ноября вы затронули вопрос о том, не представляется ли своевременным заблаговременно обсудить с нашей союзницей Францией изменения, которые мы пожелали бы внести в юридическое и фактическое положение проливов, в связи с нынешним кризисом на Балканах. Одновременно с сим французский посол в С.-Петербурге обратился к нам, по поручению своего правительства, с запросом о том, как отнеслись бы мы к постановке вопроса о проливах, в случае каких-либо требований по этому предмету со стороны Болгарии.
...В самый день моего приезда, в беседе, продолжавшейся свыше часа, его величество коснулся всех вопросов, затрагивающих политические интересы России и Англии и составивших затем предмет моих переговоров с сэром Э. Греем. При этом король в столь же решительных выражениях, как и его министр, настаивал на своем искреннем расположении к России и твердом желании поддерживать между нею и Англиею самые близкие отношения, основанные на взаимном доверии и понимании обоюдных интересов....
В моих беседах с императором германским и с имперским канцлером, во время их пребывания на рейде Балтийского Порта, были затронуты главные стоящие на очереди политические вопросы, причем я вынес из этих объяснений вполне благоприятные впечатления о настроении и намерениях высших руководителей политики Германии. Подчеркнув свое искреннее желание содействовать укреплению традиционных добрых отношений между обоими соседними империями, император и канцлер настаивали на значении таких отношений как для процветания обеих стран, так и для обеспечения мира в Европе.
Когда я имел честь беседовать с императором Вильгельмом в Потсдаме, его величество затронул несколько политических вопросов первостепенной важности. При первом моем разговоре с германским статс-секретарем по иностранным делам г. фон Кидерлен-Вехтер коснулся наших отношений к Австро-Венгрии, спросив меня, в каком они в настоящую минуту положении. Я ответил, что, отправляясь в Берлин, я не имел в виду обсуждать этот вопрос, но что, раз он его затрагивает, я могу сказать ему лишь следующее. При возобновлении нормальных дипломатических отношений с Австриею минувшей зимой мы установили ту общую почву, на которую нам обоим надлежало стать для сохранения мира на Балканском полуострове.