ВОССТАНИЕ В ЦАРСТВЕ ПОЛЬСКОМ
Революционная пропаганда, издавна устроенная польскою эмиграциею, постоянно поддерживала в напряженном состоянии класс помещиков в Царстве Польском и через него действовала на шляхту и мелкое городское население, возбуждая в них ненависть к русскому правительству, которую еще более воспламеняло фанатическое духовенство. Партия крайних демократов овладела общим движением и устроила таинственный центральный комитет, коему одни подчинились из сочувствия, другие - под давлением терроризма. Взволновав своими манифестациями почти все слои общества, кроме крестьян, центральный комитет скрытно подготовлял восстание. Ему удалось образовать ядро революционного войска в ремесленном классе городов, и, уверившись в участии ксендзов и помещиков, он искал лишь удобного случая, чтобы принудить их к действию. Рекрутский набор, падавший исключительно на боевые силы заговора, был главным поводом к ускорению взрыва. Еще в декабре 1862 года центральный комитет распускал слухи, что будет противиться этой мере правительства; но когда набор состоялся, между заговорщиками начало проявляться на слабость комитета неудовольствие. Это неудовольствие, как признак недоверия, деморализировало комитет, которого распоряжения по приобретению необходимых средств для восстания еще не вполне были приведены в исполнение. Кроме того, недоставало лица, которое именем своим и популярностью могло бы привлечь к общему делу партии всех оттенков, а опытностью в военном искусстве ручаться за успех.
Во время сего затруднительного положения прибыл из Кракова 7/19 января 1863 года Владислав Яновский с предложением поставить в главе народного движения Мерославского. Несмотря на возражения некоторых членов, предложение было принято и Мерославский провозглашен диктатором. Затем центральный комитет решился переехать в м. Кутно и оттуда в Плоцк, чтобы там официально провозгласить Временное народное правительство; для управления Варшавою назначен был начальником города эмигрант Стефан Бобровский. Тогда же посланы были в Литву и Жмудь воззвания к возмущению, и сделано распоряжение о высылке туда отрядов. Мильковскому поручено сформировать шайку в Молдавии и вторгнуться с нею в подольскую губернию; Галиции и Познани приказано содействовать восстанию высылкою людей, денег и особенно оружия; Бакунину предложено прибыть на Русь. Оружие, закупленное Миловичем в Германии, направлялось чрез Бреславль и чрез Данциг к Домонтовичу, главному комиссару от Литвы. Из Франции, Англии и Италии приглашались эмигранты, в числе их и генерал Высоцкий. Для привлечения крестьян издан был род манифеста, обещавший им безвозмездный надел землею. Край был разделен на воеводства, и начальниками назначены были, в Августовском – Мысловский; в Подлясском – Левандовский; в Люблинском - Лангевич; в Краковском – Куровский; в Калишском – Рудзкий; в Плоцком и Мазовецком - Подлевский. При начальниках войск состояли комиссары центрального комитета и другие административные чиновники. Одним словом, для успеха движения приняты были всевозможные меры; но ускорение набора заставило временное правительство, ранее приведения их в исполнение, поднять знамя бунта, и он начался в ночь с 10/22 на 11/23 января изменническим нападением на наши войска. Известие о дне, назначенном для восстания, было получено заблаговременно и немедленно сообщено Его Высочеству наместнику 33; но первая вспышка мятежа захватила наши рассеянные по Царству отряды врасплох. Впрочем, результаты сего нападения не оправдали ожиданий мятежников. Поэтому временное правительство приказало начальникам шаек до прибытия Мерославского, избегая боя, только собирать деньги, оружие, формировать шайки и повсеместно учреждать революционное управление.
Между тем парижский комитет употреблял все усилия, чтобы привлечь на свою сторону так называемую шляхетскую дирекцию, которая после распущения земледельческого общества образовалась в Варшаве и в провинции из влиятельнейших его членов. Поверив обещаниям внешней помощи, шляхетская дирекция в заседании 9-го февраля постановила всеми средствами поддерживать восстание и разослала решение свое во все уезды с присланными для совещаний делегатами.
Первым результатом присоединения к ней умеренной партии было провозглашение диктатуры Мариана Лангевича, собравшего около себя до 6 т. инсургентов. Избранный краковской аристократией), Лангевич был принят партией крайних демократов единственно с целью приобрести содействие богатейшего и влиятельнейшего в Польше сословия; но вместе с тем, желая удержать за собою власть, центральный комитет выговорил себе право по-прежнему самовластно распоряжаться в делах внутреннего управления. Помощниками же Лангевича назначены были – Бентковский, по гражданским делам, и Высоцкий, по заведыванию военною частию.
Назначение нового диктатора возбудило протест Мерославского, но почти одновременное поражение их - Лангевича под Влощовой, а Мерославского под Влодславском и последовавшее за тем удаление первого в Галицию, где он был арестован, а последнего - в Познань, уничтожило и их соперничество, и надежды инсургентов. Вследствие этого, предположение образовать открытое временное правительство было оставлено, и все распоряжения сосредоточились по-прежнему в тайном комитете, принявшем уже в начале мая месяца название «Жонда народового». Польское восстание, сосредоточившее в себе силы всех революционных партий Европы, первоначально не вызывало дипломатического вмешательства западных кабинетов; но конвенция, заключенная с Пруссией, послужила поводом для признания польского вопроса общеевропейским, международным. Император французов обратился ко всем правительствам с предложением принять в этом вопросе дипломатическое участие. Вмешательство Франции, поддерживаемое Англией и Австрией, и выразившееся, наконец, предложением известных шести пунктов, было с достоинством отвергнуто.
Однако же, отстраняя это посредничество, Вашему Величеству благоугодно было изъявить желание оказать заблуждающимся подданным новый знак монаршего милосердия и манифестом 31 марта/12 апреля даровать всемилостивейшую амнистию всем тем, кто по 1 мая положит оружие и возвратится на путь долга. Мятежники, увлекаемые надеждами на содействие европейских держав и даже на вооруженное заступничество французского правительства, не вняли голосу благоразумия: восстание не только не утихало, но с наступлением весны все более и более разгоралось. Одно сельское население оставалось большею частью верным присяги; но зато оно и страдало от повстанцев, забиравших по деревням скот, лошадей, подводы. Жонд народовый, не останавливаясь перед столь явным несочувствием мятежу многочисленнейшего класса населения, решился терроризмом запугать недовольных и насильно привлечь их к восстанию. К этому времени относится особенное развитие организации жандармов-вешателей, наполнивших своими злодеяниями самые отдаленные и глухие местечки Царства. Войска наши, занятые преследованием и истреблением мятежных шаек, не всегда и не везде могли присутствием своим защищать мирных жителей края; притом измена прокралась в самую администрацию, и многие чиновники правительства заблаговременно предупреждали инсургентов как о всех распоряжениях, так равно о передвижении наших отрядов. Похищение из казначейства банка заставных листов на 24 миллиона злотых всего лучше показывает, что революционеры имели послушных и преданных агентов в самом составе Варшавского главного управления.
Несмотря на полный разгар мятежа, несмотря на явные признаки измены и предательства на всех ступенях служебной иерархии, правительство Вашего Величества все не прибегало еще к мерам строгости и, ограничиваясь преследованием мятежнических шаек, надеялось успокоить край мерами снисхождения.
Наконец новые злодеяния, убийства многих лиц, преданных законному правительству, и покушение на жизнь графа Берга, показали несвоевременность подобного образа действий. Графу Бергу, вступившему в права наместника, разрешено было по явной необходимости, прибегнуть к мерам строгости. За сим, хотя край, взволнованный до крайней степени, не мог быть успокоен мгновенно; хотя восстание, ободряемое иностранным дипломатическим вмешательством и поддерживаемое обширною организованною эмиграциею, не могло при столь неблагоприятных условиях быть быстро подавлено; однако же, ряд мер, направленных к одной общей цели и приводимых в исполнение с настойчивостью, не замедлили принести свои плоды. Строгое наблюдение полицейских правил, установленных в Варшаве, тщательные и непрерывные обыски подозрительных зданий и монастырей повели к открытию и арестованию многих коноводов мятежа. Изменение состава таможенного и почтового управления, а также учреждение постоянного надзора за движением по железным дорогам Царства затруднили сношения инсургентов и доставку оружия и военных припасов из Познани и Галиции. Неуклонное взыскание податей и налогов, наложение значительной контрибуции, распространенной и на духовенство, показали мятежникам, что правительство твердо решилось не делать никаких уступок, ободрило мирных жителей, страдавших от терроризма жонда, и склонило на нашу сторону хотя часть нерешительных и робких людей, всегда пристающих туда, где сила и твердость. В то же время, обращено особенное внимание на устройство быта сельского населения. Лица, избранные для исполнения столь благих начертаний, ознакомившись с состоянием крестьянского сословия в Польше, составили уже положения, имеющие целью освободить оное от влияния помещиков и соединить тесными узами благодарности с русским правительством и русским народом. Означенные положения удостоились Высочайшего утверждения 19 февраля сего года и приводятся в действие.
Совокупность этих мер с учреждением военно-полицейского управления во всем Царстве Польском обещает благоприятные результаты. Хотя иностранные агитаторы и подготовляют восстание к весне, хотя народовый жонд и формирует на бумаге четыре отдельных корпуса; но в настоящее время, кроме небольших шаек, нет ни одного значительного скопища, даже в Люблинской губернии. Важные неудачи, постигшие их в последнее время, рассеяли остальные силы, и раздоры партий обнаруживаются более и более. В начале мятежа поляки могли рассчитывать и на собственные средства, и на поддержку извне. Теперь положение изменилось, и на Западную Европу едва ли можно им надеяться. Несмотря на это, революционная партия не прекращает своих происков. Из-за границы, из Познани и Галиции беспрерывно доходят слухи о новых приготовлениях и о новых шайках, готовящихся вторгнуться в наши пределы. В Царстве же народовый жонд употребляет громадные усилия, чтобы вырвать из рук истощенного населения последнюю копейку для продолжения восстания. Вследствие сего внутреннее положение края весьма горестно. Упадок промышленности и торговли, разорение помещиков, необузданная распущенность ремесленников и глубокое нравственное падение общества, цвет которого погиб в мятеже, - грозят стране продолжительным еще неустройством.
Сравнивая последнее восстание с польскою революцией 1830 года, нельзя не заметить между ними, невзирая на единство цели - восстановление независимости Польши, поразительно резкое различие в характере. Революция 1830 года имела по преимуществу характер военно-шляхетский. Действуя открыто, от имени явно организованного правительства, мятежники придавали восстанию вид исключительно политической и правильной международной войны. Не то было в истекшем году. Мысль о борьбе за независимость в течение целого тридцатилетия была внушаема городскому населению, сословию ремесленников и фабричным рабочим. Волнуя необразованные массы, агенты пропаганды вносили в свои проповеди извращенные социальные и демократические идеи. Это изменило и самый характер восстания. Из военно-шляхетского оно сделалось клерикально-демократическим, и из чисто политического - социально-революционным. Такое направление отразилось и на деятельности жонда, не устыдившегося прибегать к тайным убийствам, кинжалу и яду, и на действиях мятежнических банд, грабивших и истязавших всех, попадавшихся им в руки. Число несчастных жертв, замученных или повешенных инсургентами с 10/22 января 1863 по 2/14 января текущего года, дошло до 924 человек; из казначейств и присутственных мест похищено, кроме заставных листов, до миллиона рублей. Подобные явления показывают страшную безнравственность населения, увлеченного революционным фанатизмом и утратившего всякое благородное чувство. Поэтому самое раскаяние, выражаемое в представленных и заготовляемых адресах, является скорее плодом страха и утомления, чем сознанием заблуждений. Столь ужасное растление целого края далеко не может служить залогом существенного спокойствия; только время и постепенное воспитание грядущих поколений в состоянии уврачевать раны и поднять нравственный уровень павшего общества. В настоящее же время единственною живою силою польского народа остается сельское население, с которого и должно начаться возрождение края, призываемого к новой жизни на иных, лучших основаниях.