ПОЗНАНЬ И ГАЛИЦИЯ

Тайная организация, обнявшая все Царство Польское и подготовившая восстание, распространялось также на Познань и Галицию, где все было устроено для поддержания мятежа. Но твердые меры прусского правительства не дали польской агитации возможности укрепиться, тогда как колебания Австрии содействовали развитию революционного движения в Галиции и сделали эту страну главной точкой опоры польского восстания.

Издавна уже аристократические фамилии и землевладельцы Познани, недовольные владычеством германского племени, находились в сношениях с поляками Галиции и Царства Польского, и всеми мерами противодействовали германизации края. В последнем отчете уже было указано значение познанского земледельческого собрания и общества на акциях «Теллус», имеющего целью удержание сельских недвижимостей в польских руках. Эти два общества сближают познанских поляков с жителями Царства Польского и Литвы, принимающими в них деятельное участие. Такое сближение поддерживается польскими газетами, выходящими в Познани, которые издаются в духе крайнего польского патриотизма и знакомят население с содержанием революционных журналов польской эмиграции.

Главою польского движения в Познани был граф Дзялынский, один из богатейших и влиятельнейших владельцев, член прусской палаты депутатов. В начале восстания он занял под залог своего имения сто тысяч талеров и употребил значительную часть своего имущества на подкуп чиновников полиции и железных дорог. Под его влиянием в Познани образовался революционный комитет, в котором отделением внутренних дел заведовал Александр Гуттри (помощником его был Владислав Коссинский), отделением полиции и прессы - известный депутат Неголевский (помощник Волькевич), финансов - сам Дзялынский (помощник Ярочевский). иностранных дел - Рачинский (помощник граф Иоанн Дзялынский). Агентом комитета в Лондоне был Роман Чарториский, Дзялынский, пожертвовавший вместе с Рачинским на польское восстание 250 т. талеров, не ограничивался одними денежными пособиями: он находился в прямых сношениях и с парижскою эмиграциею, и с варшавским революционным правительством, заготовлял оружие, формировал банды. Действия его обратили внимание прусского правительства, и он был арестован; в его замке произвели обыск, причем найдены были важные бумаги и целый склад оружия. Несмотря на это, правительство принуждено было освободить Дзялынского как депутата, и он принял начальство над одной из мятежнических шаек.

Арест Дзялынского расстроил познанский комитет: лица наиболее заподозренные, между прочим, Александр Гуттри и Рачинский бежали в Париж. Впрочем, волнения не утихали. Между Парижем и Познанью продолжались деятельные сношения, преимущественно при посредстве депутата Бентковского и графа Мычельского, постоянно ездившего взад и вперед. Главный парижский комитет назначил своими агентами в Познани депутатов Зыбликевича, бывшего агента Дзялинского, Вегнера и Лысковского, Мерославский также неоднократно посылал своих агентов в Познань для сбора денег с землевладельцев, которые, в то же время, получали подобные требования от Варшавского революционного правительства. Наконец, в начале января 1864 года в прокламации, подписанной генерал-организатором Мерославским и разосланной по всей области, объявляется, что существовавший до сих пор познанский национальный комитет упраздняется и что вместо него учрежден исполнительный комитет в прусской части бывшего польского королевства, на который возлагается доставление средств к продолжению восстания, чтобы оно могло принять весною более обширные размеры.

Польская пропаганда, подавляемая прусским правительством, нашла себе опору в прогрессивной партии. Недавнее освобождение от ареста польских депутатов Неголевского, Сулежицкого, Шумана и Лубинского, постановленное 4/16 января 1864 года прусскою палатою депутатов по предложению Лысковского, ясно показывает неминуемую связь между революционерами всех национальностей и партий.

В Галиции, где неосторожное потворство местных властей дало время революционным страстям разгореться, положение дел более опасное, чем в Познани, и для австрийского правительства и для Царства Польского. В отчете за 1862 год были уже указаны первые признаки готовившегося мятежа. Вооруженные шайки выходцев из Польши и Западных губерний появились еще тогда в Галиции и забирали все необходимое в селах, выдавая, впрочем, квитанции. Жители исполняли их требования, предвидя приближение открытого восстания поляков.

Поднятие оружия в Царстве Польском было сигналом усиленной агитации в Галиции. Значительнейшие и богатейшие владельцы края, князь Адам Чарториский, Лев Сапега, Адам Сапега, Адам Любомирский, Константин Чарториский, Александр Чацкий, Август Чайковский и сыновья киевского помещика, Михаил и Александр Любомирские, составили центральный комитет, к которому вскоре примкнул и Адам Потоцкий. Избранные комитетом депутаты отправлены были во Францию, с целью просить содействия императора Людвига-Наполеона; но французское правительство, рассчитывавшее на сближение с Австриею, не только не вступило с ними в сношения, но даже выслало их из Франции. Эта неудача не остановила движение. По всей Галиции открылись комитеты для сбора денег, формирования волонтеров, вооружения их и отправления в Царство Польское. Центром революционной деятельности сделался Краков, издавна бывший главным местом польской пропаганды. Здесь образовался революционный комитет, составленный из Христиана Островского, Ельжановского и генерала Высоцкого и находившийся в прямых сношениях с варшавским революционным правительством. Впрочем, не все поляки увлекались мечтою об успехе восстания: к числу сомневающихся принадлежал даже один из вождей демократической партии, доктор Смолка, который открыто противодействовал вербованию молодых людей в Лемберге.

Ввиду волнения, австрийское правительство не могло оставаться совершенно бездейственным. Лев Сапега был заключен в тюрьму, но, несмотря на то, продолжал действовать через своего агента, депутат Губицкого. Беспокойства не утихали; польские журналы, особенно "Czas", разжигали народные страсти, распространяя ложные известия то о победах повстанцев, то о мнимых жестокостях русских. Из Кракова волонтеры направлялись и в Царство Польское. Революционное движение достигло крайнего развития и покрыло всю страну сетью тайных организаций, парализовавшей действия местных властей. Убийство судьи Кучинского открыло глаза австрийскому правительству, увидавшему, наконец, что восстание направлено столько же против него, сколько против России. Оно поняло необходимость репрессивных мер, но уже нелегко было водворить спокойствие в взволнованном крае. Агент варшавского революционного правительства Владислав Замойский (сын лондонского эмигранта), руководил планами революционеров и поддерживал деятельные сношения с Веною и Парижем. В то же время Таневский (Тетера), агент Мерославского, явившийся сюда с титулом начальника штаба и организатора банд восточной Галиции, собирал волонтеров и волновал население. Агитаторы полагали, что местные власти, несмотря на строгость данных им новых инструкций, будут по-прежнему снисходительно смотреть на их козни. Ряд арестов и почти непрерывные домовые обыски показали им ясно, что прежняя пора миновалась. Особенно поразило их запрещение на три месяца газеты «Час», подтвержденное и апелляционным судом. Хотя «Час» был немедленно заменен новой газетой «Минута» ("Chwila"), совершенно подобной ему форматом, шрифтом и числом столбцов; но урок не прошел даром, и хотя "Chwila" издается тою же партиею и даже, может быть, теми же лицами, однако ж, тон ее умеренней.

За всем тем волнение не прекращалось. Место Таневского занял Ружицкий, человек умный и энергический, пользующийся большою доверенностью поляков. По его настоянию Иордан был сменен и на его место назначен, как выше сказано, Оржеховский; вместе с тем на место Замойского назначены Евгений Любомирский и Людовиг Красинский. В декабре Ружицкий уехал в Париж, поручив временно организацию банд Круку (Галензовский) и Савицкому (Strus - (страус))*. Вскоре после его отъезда в Краков были взяты под стражу несколько подозрительных лиц, и эти аресты нанесли приверженцам польского восстания тяжелый удар. В этот раз не только задержаны некоторые из деятельнейших агентов Мерославского, но в то же время у них найдены бумаги, не оставляющие никакого сомнения насчет планов, предположенных крайними польскими демократами к весне 1864 года.

Из этих документов открывается точный очерк революционного устройства Галиции в том виде, как он предположен партией Мерославского и отчасти приведен уже в исполнение. Зная по опыту, что увлечь русинов, враждебных полякам, затруднительно, агитаторы задумали действовать на них чрез духовенство, склоняемое на их сторону всевозможными уступками и льготами. За сим они устроили во всем крае тайные школы, где безденежно преподаются, преимущественно женщинами, история Польши и Галиции в духе ненависти к России и Австрии. Кроме того, учреждением ремесленных братств и так называемой национальной стражи они соединили в одно целое все польское население сел и городов. Вся масса населения, по мере своей готовности к бою и преданности делу, вступает в состав национальной гвардии, обязанной под страшной клятвой образовать в данную минуту общее ополчение. В плане организации, как уверяют, обозначено уже образование отдельных кадров и снаряжение трех подвижных колонн, предназначенных для неожиданных нападений на указанные государственные кассы. Наконец, предположено образовать особую шайку гверильясов ** для открытия и поддержания сношений с Венгрией через Карпаты.

Эти открытия окончательно докажут австрийскому правительству и германским приверженцам польской пропаганды, что Австрии и Пруссии грозят те же ужасы и преступления, которые в истекшем году разразились над Царством Польским и Западными губерниями России.

Примечания

* Савицкий - отставной полковник, бывший начальник штаба 4-й кавалерийской дивизии. (Примечание авторов документа)

** Партизан.