ДЕЛА ВНЕШНИЕ
В Германии: на Рейне, в Франкфурте, в Вене, в Дрездене и Берлине идет все тихо, хотя не везде по желанию. Ганзиатические города * - Гамбург, Любек, с которыми мы имеем более сношений, занимаются исключительно торговлею, а на политику смотрят, лишь поколику она имеет влияние на прейскурант. Жители тамошние ничего не желают, кроме спокойствия и мира.
Прусское королевство представляет собою образец правления правосудного, благоустроенного. Удивления достойно, каким образом оно успело искоренить на левом берегу Рейна приверженность жителей к французам и внушить любовь и преданность к прусскому престолу. Впрочем, сказать должно, что французы нелепою своею Июльскою революциею 1 и жалкими ее последствиями усилили любовь соседних народов к их правительствам и законам.
Король прусский 2 пользуется уважением Германии, но не в такой степени, как можно было того ожидать. Он обещал много, но доныне ничего не сделано вполне, и тем более становится священною память покойного короля 3, который более делал, нежели говорил.
При дворе усиливаются набожность, пиетизм 4, чему особенно способствует королева, которая, говорят, мучится совестью, что оставила католическое исповедание. Придворные в Берлине судят, что набожность царей есть слава и защита народов, но излишняя, неискренняя порождает лицемерие в придворных и в государственных сановниках. Под этою маской люди, недостойные доверенности, прокрадутся в чертоги царские и в совет, и король будет слушать не людей опытных, а лицемеров, если не злодеев. Что иезуиты в странах католических, то пиетисты у протестантов. Они составляют отдельную партию, которая при первой возможности опутывает верховную власть, захватывает в руки силу, почести и деньги и деятельно старается рассеять повсюду своих приверженцев. Жаль будет, если величественное здание образцовой прусской монархии подкопано и потрясено будет этими мечтателями. Впрочем, дела в Пруссии идут быстро: юстиция, администрация, полиция превосходны, но армия не в состоянии будет вести войну с воинственным неприятелем. Солдаты молоды, неопытны, не привязаны к своему ремеслу и думают только о том, как бы отбыть три года урочной службы, ибо дух их по самой организации есть более гражданский, нежели воинственный. В оборонительной войне, когда должно бы было защищать отцов, матерей, жен и детей, они, может быть, будут драться храбро, но в наступательной, заграничной не выдержат воинских трудов.
В Пруссии носятся слухи, что король намерен переменить форму мундиров для того, чтобы пруссаки не походили на русских.
Несмотря на многое прекрасное в Пруссии, дух времени и желание политической вольности под личиною конституции все более и более распространяется и, присоединяясь к прению вражды религиозной, не обещает хороших последствий.
Ганновер волнуется раздором между королем 5 и земскими чинами, и эти распри производят действие горестное и пагубное, уменьшая уважение народа к царскому сану и слову. Король, ниспровергнув государственное постановление, возбуждает против себя общий ропот и негодование. Оппозицию составляют не либералы, не юноши - в противных ему рядах находятся первые мужи народа, всеми чтимые и уважаемые, приверженцы монархии и законов. Это обстоятельство, горестное и пагубное, как ядовитый червь, подтачивает основание царских тронов в Германии. Добра из этого не будет.
Голландия не представляет утешительной картины! Король 6 ее действиями своими навлек на себя всеобщее неудовольствие и теряет всю доверенность своих подданных. Ежели он продолжит свои колеблющиеся действия, то может кончить тем, что должен будет оставить престол и пределы своего государства, и это тем вероятнее, что отец 7 его уже сделал в преданности народной сильное потрясение.
Меньшие королевства и другие владения Германии наслаждаются совершенным благоденствием. Саксония процветает и обогащается. Виртенберг ** есть одна из самых счастливых стран и сим обязана своему государю 8. Нельзя того же не сказать о Баварии! Непомерная страсть короля 9 к изящным искусствам препятствует успехам других частей. Бавария видимо отстает от всех прочих стран Германии.
Сии известия, извлеченные из различных донесений и изустных сказаний, коснулись некоторых недостатков и слабых сторон в разных немецких землях, но все это ничтожно в сравнении с целым. Почти везде господствуют благоустройство, уважение к религии, приверженность к правительствам и к государям. Просвещение, промышленность, обилие распространяются видимо под сению мира и внутреннего спокойствия. Если раздаются где-либо крики недовольных, они большею частию происходят от людей ничтожных, неуважаемых и большого действия не производят. Доколе государи Германии будут поступать с подданными своими правосудно, откровенно, на основании законов, как то делается в Австрии, Пруссии, Саксонии, Виртенберге, Бадене, дотоле можно не только ручаться за спокойствие Германии, но и быть уверенным, что в случае войны все подданные сих держав будут защищать их усердно и с самоотвержением.
Против России сильно предубеждены в Германии. Источником недоброжелательства к русским почесть можно, с одной стороны, предания старинной политики германских народов, с другой - зависть, внушаемую величием и силою нашей империи, и мысль, что ей Провидением предопределено рано или поздно привлечь в недра свои все славянские племена и, наконец, злобу против России партии революционеров, которые беспрестанно появляющимися в Англии, Франции и Германии пасквилями, изображая Россию самыми черными красками, гнусною клеветою стараются вселить к ней общую ненависть народов. Этот дух неприязни к России, конечно, не может вредить внутреннему развитию сил империи, но ненависть эта не может не ослабить нравственное влияние России в сношениях с другими державами.
Любимые правительственные идеи в Германии находятся в совершенной противоположности с неограниченною преданностью народа русского к своим царям, и потому весьма естественно, что народы Германии не имеют никакого сочувствия к русским, а напротив, любят врагов ее, которые не перестают распространять между ними ненависть к России.
Относительно дел восточных в Германии твердо убеждены, что исламизм уже на исходе своего существования, что Турция, видимо, клонится к совершенному разрушению, и все, что не предпринимают великие державы, дабы поддержать шаткое здание этой империи, может только на время остановить ее неминуемое падение; и потому в Германии не постигают, каким образом Россия до сего времени не воспользовалась благоприятными обстоятельствами, дабы завладеть Константинополем, который был бы важнейшим условием преобладания ее политики в Европе. В одном частном разговоре о сем предмете один из королей германских ***, отдавая полную справедливость великодушию и умеренности Императора Российского, выразился о политике следующими словами: «Я должен сказать, что монархи, как и все смертные, должны покоряться закону необходимости. Они не могут рождать события, но должны искусно пользоваться ими, и потому стоит только взглянуть на карту и убедиться, что при всяком событии на востоке долг Императора Российского сообразовать политику свою с географическим положением и выгодами Его империи. В политике, как и во всяком деле, всегда бывает труднее вновь занять утраченную позицию, нежели ее сохранить; и потому, признаюсь, я не верю совершенному со стороны России самоотвержению, а, напротив, убежден, что неминуемо придет время, когда русские займут Константинополь». В этих словах более или менее отражается общее мнение большинства германской публики.
В Германии не хотят верить, чтобы дружелюбные сношения России с Англией могли быть продолжительны; там полагают, что Россия никогда не насытит алчности Англии, разве принесет все свои выгоды в жертву морской ее силе и торговым интересам. Те, которые не хотят признавать русскую политику правдивою и бескорыстною, подозревают в действиях ее скрытые намерения, кои вскоре должны обнаружиться. Другие же полагают внутренние неустройства причиною ее бездействия или что личные отношения Императора к Людовику Филиппу и желание во что бы то ни стало расторгнуть союз англо-французский побуждают Государя к такому пожертвованию несомненного доселе сильного влияния на Востоке. Одним словом, большинство германской публики убеждено, что Россия сделала английской политике большие уступки, а сама не приобрела никаких выгод при решении турко-египетского спора и что ей весьма трудно будет восстановить политический перевес на востоке, коим она пожертвовала Англии, слишком полагаясь на ее добросовестность. В разговорах о сем предмете князь Меттерних и граф Фикельмон 10 не скрывали опасений своих, что Англия слишком далеко простирает свое преобладание на Востоке и что такое решительное изменение политической системы нашего правительства при столь значительных пожертвованиях в пользу Англии могут быть оправданы только необыкновенною деятельностью, с коею Государь предпринимает многоразличные внутренние преобразования и следит за успехами нововведений.
В Италии и Швейцарии, в особенности в сей последней, мало утешительного: там все в брожении и хаосе. Подражание Июльской революции взволновало Швейцарию. Дело не доходило до кровопролития, но распри, раздоры, споры бесконечные! Католическое духовенство еще более раздувает пламя несогласия своими происками. Кто хочет убедиться в выгодах монархического правления, тот должен пожить в Швейцарии. Эта страна была бы первою в Европе под законною властью мудрого государя - теперь это двадцать два стада без пастырей!
В Италии правительство австрийское, кроткое, постоянное, правосудное, никак не может приобресть любви, уважения и привязанности; там ненавидят австрийцев и в каждом немце видят врага и злодея. Спокойствие, безопасность, обилие, распространение торговли, промышленности и народного богатства, кажется, должны бы были внушить им другие чувства и понятия, но нет: ненависть их неискоренима.
Сардиния процветает торговлею и промышленностью; армия находится в отличном положении, но все это стонет под ненавистным игом иезуитов, которые овладели верховною властью. Король 11 повинуется им беспрекословно, как бы опасаясь, что при малейшем покушении свергнуть их иго, они лишат его жизни. Монахи в Пьемонте и Генуе расплодились до невероятности и как чужеядные растения высасывают весь питательный сок. Маркиз Паулучи 12 горько жалуется на их преобладание, говоря, что наш север идет вперед, а они подвигаются назад и вскоре будут в XIII веке. Известия оттуда удостоверяют, что вскоре иезуиты свергнут его с генерал-губернаторского места и возведут на оное своего любимца графа Местра, нынешнего губернатора в Ницце.
Неаполитанское королевство находится в прежнем и всегдашнем хаосе. Между тем врожденная беспечность народа, леность его и невежество устраняют беспокойства и не дают неудовольствию превратиться в ропот и мятеж. Войско хорошо одето и вооружено, но король не успевает в их выправке, они вялы, неповоротливы, неисправны и в первом сражении дадут тыл, как бывало всегда. Хороши только полки швейцарские.
В Риме дела идут прежним беспорядком, но Папа 13 расположен к нашему правительству. Финансы его чрезвычайно расстроены, доходы с католических земель беспрерывно уменьшаются и получили последний удар отделением Испании. Между тем Священная Коллегия действует в прежнем духе для поддержания и распространения католицизма. Большая часть неустройств, терзающих Европу, происходят от происков этого духовенства. Главная цель их есть утверждение папской власти и усиление доходов римского двора. Паписты не пренебрегают никакими средствами к достижению своей цели: считают важным обращение в свою веру и слабоверной барыни и молодого полувоспитанного иностранного юноши лишь бы не уменьшить доходы, которыми поддерживается колеблющаяся власть Папы. Переходу русских в католическое исповедание содействует неимение русских священников в заграничных городах. Полезно было бы учреждение православных церквей в городах, где пребывают русские посольства. Неважные для сего издержки вознаградились бы существенною пользою.
После падения Тьера 14 заметно всеобщее охлаждение к Людовику Филиппу даже между его сильнейшими приверженцами, а ненависть радикалов усилилась до того, что некоторые даже стали замышлять о возможности переворота в пользу герцога Бордоского 15. В прошедшем году Моген доказывал в одной речи, что Франция должна воевать не против Европы, а против Англии, представляя возможность союза с Россией. Эта речь весьма одобрена была французскою публикой, сильно восстановленною против Англии Июльским трактатом. Успехи англо-австрийских войск в Сирии и приведение в покорность Мегемета Али увеличили ненависть французов к Англии, и с того времени во всех партиях заметно сильное влечение к России. Даже Лафит 16, которого называют гением-покровителем республиканцев, говорил, что если бы он был главою правительства, то кроме чести Франции он всем бы пожертвовал, дабы заключить союз с Россией. Одно только это государство, по его мнению, может почесться самостоятельным и действовать независимо от прочих; что Императору стоило бы только объявить, не поднимая оружия, что Он отвергает союз с Франциею до тех пор, пока нынешняя династия будет царствовать, и Лафит убежден, что в то же время Людовик Филипп был бы свержен с престола и его фамилия изгнана навсегда из Франции. Одним словом, унизительное положение, в которое поставлен был французский кабинет Июльским трактатом и которое французы приписывают англичанам, наконец, неприязненное расположение Германии, где обнаруживается сильное противодействие гибельному потоку пропаганды, все это повлекло раздраженные умы во Франции желать союза с Россией; и хотя не должно полагаться на прочность союза с нациею, коей все сословия заражены ядом безначалия и коей правительство так слабо и шатко, что прилично назвать оное устроенным беспорядком (desorde organise), не менее того нельзя упускать из виду, что хотя многие и замышляют о возможности переворота в пользу герцога Бордоского, но должно более опасаться республики - и тогда ничто не будет в пользу России! Возникнут все ужасы войны, ибо вообще таково направление умов, и война эта будет уже не кабинетная, а борьба двух противоположных правил.
Никогда еще секретные общества в столице Франции не были так деятельны, как ныне, в особенности замечательны: Общество друзей народа и Общество будущности, кои соединенными силами стремятся произвести всеобщий переворот.
В Германии вообще высоко ценят способности Людовика Филиппа и убеждены, что доколе он царствует, ни буйство партий, ни воинственный дух нации не успеют погрузить Европу в ужасы всеобщей войны.
Англию почитают единственною державою, которой система внешней политики не изменяется, хотя в ней преобладает самый утонченный эгоизм и дух завоеваний. Предугадывая все политические перевороты, Англия всегда умеет искусно ими воспользоваться и таким образом упрочивает за собою перевес политики, коммерции и морской силы. В Германии утвердились в этом мнении после последних событий на Востоке. Есть, однако же, голоса, предвещающие Англии быстрое падение от несоразмерно обширного распространения владений ее в Индии, огромности ее долга и повинностей, отягощающих народ.
Примечания
* Имеются в виду города Ганзейского союза, существовавшего в XIV-XVI вв.
** Здесь и далее совр. - Вюртемберг.
*** Король Вюрембергский барону Швейцеру. (Прим. авторов документа).