Министерство юстиции
В течение последних четырех лет многое сделано для улучшения нашего судопроизводства. Законы приведены в известность и в должный порядок и сделались доступными для всех. Положение судей значительно улучшено увеличением их окладов; но за всем тем часть судебная представляется в весьма неудовлетворительном положении. Вообще, как оказывается из сведений, полученных высшим наблюдением, класс судей у нас разделяется на два разряда: одни честны, но незнающие своего дела; другие сведущие, так называемые дельцы, но зараженные корыстолюбием. Исключения редки; весьма немного встречаешь судей опытных и сведущих в своем деле, самостоятельных и твердых в своих действиях и с тем вместе совершенно бескорыстных. Судебное же преследование и обнаружение лихоимства представляется, как мы уже неоднократно замечали, совершенно невозможным; оно всегда прикрывается формами закона и всегда остается ненаказанным. Оно видимо, но недосягаемо. В Правительствующем Сенате дела равномерно производятся и решаются не даром. Несправедливо было бы упрекнуть сенаторов в корыстолюбии; мы по самой истине скажем, что ни одного сведения не доходило до высшего наблюдения, которое могло бы подать в сем отношении и тень подозрения на них; но здесь сильно влияние канцелярий, обер-секретарей, повытчиков. Конечно, между сенаторами есть люди отлично дельные и рачительные, но число их невелико. Большая часть, достигшие сего звания в преклонных летах, утомленные от долговременной службы, смотрит на Сенат как на место отдохновения и равнодушно взирают на дела; другие же имеют о делах весьма слабое понятие или вовсе никакого. Таким образом, канцеляриям сенатским представляется обширное поле действия, которым они особенно пользуются в летние вакантные месяцы, улавливая для исполнения беззаконных видов своих время отсутствия тех сенаторов, которые бы им могли помешать. Министру юстиции 20 отдают справедливость, что он все внимание свое обращает на уменьшение влияния сенатских канцелярий, строгою разборчивостью в представлениях своих о назначении сенаторов, и вообще министр юстиции пользуется самым выгодным о нем понятием в отношении знания дела и строгой, неколебимой его справедливости; жалеют только, что он неприступен и что никто, сколь ни велика бы была необходимость, его видеть не может.