М. А. БЕСТУЖЕВУ
Тара, 23-е августа 1845
Ну, истинно, не видал, мой друг Мишель, как протекло более месяца (с 11 [-го]), что писал к тебе. Совестно стало молчать долее, хотя нет от тебя обещанных писем. Здоров ли уж? Я, как старое дерево, скрыплю, не валюсь еще, однако ж. Это не ручается, чтоб не свалился вдруг — в лабораторию могилы. Если газы уцелеют, надеюсь, душа не ничтожна. Скорее бы к решению вечной задачи. Надоело ходить ощупью, и добро бы ходить — влачиться!..
Получил письмо из Питера. Володя мой на маневрах, а по возврате наденет эполеты — предмет начальных желаний. Он сам избрал Невский Морской полк. Я не понимаю этого сочетания в названии. Квартира полка в Трубчевске, Орловской губернии. Это порядочный город. Каков-то будет его путь жизни? Твори бог волю свою. Я много мечтал на счет будущности Николая, даже Всеволода 1. Господь наказал меня. Благоговею и смиряюсь. Есть нечто непостижимое в судьбах людей. Ни на каких данных нельзя основываться в гороскопе. Недаром сказал псалмопевец: «Блюди себе, да не како же преткнеши о камень ногу твою» 2.
Что с матушкою твоею? Где она? Интересно знать, как легко поверишь 3. Как поживают матушка и сестрица Торсона? Привыкли ли к пустыне? 4
Сообщить тебе нечего. «Journal des Debats» давно не получал. Догадываюсь, что приезжие 5 стали на очереди выше; а торопиться ни к чему.
Герцог Лейхтенбергский проедет в Барнаул. О, дай господи, чтоб это посещение облегчило чью-либо судьбу, например, хоть заводских крестьян. При блистательном воспитании герцог должен быть высокого сердца, вероятно, и взор его проницателен 6.
Прости, мой друг, обнимаю тебя еще на месяц, а может, и на вечность, почему знать: завтра не наше.
Твой друг до гроба В. Штейнгейль.
Примечания
51. М. А. Бестужеву
ИРЛИ, Ф. 604, № 14, л. 153-154
1. Дата смерти Всеволода Штейнгейля неизвестна. Судя по письму 34, он был жив в 1836 г.— там Штейнгейль пишет о четырех сыновьях. Здесь при сопоставлении с только что умершим Николаем Штейнгейль говорит о Всеволоде как о давно умершем. П. П. Штейнгейль писала Я И. Ростовцеву 22 июня 1849 г., что двух детей схоронила на царской службе — очевидно, Николая и Всеволода (ЦГАОР, ф. 1155, оп. 1, д. 2173, л. 18—18 об.).
2. Псалт. 90.12.
3. См. примеч. 1 к письму 49: Вероятно, в своем письме М. А. Бестужев сообщил о теп, что его мать и сестры, в февр. 1844 г. обратившиеся к царю за разрешением переселиться в Селенгинск, получили неожиданный для семьи отказ (в окт. 1844 г.). П. М. Бестужева продала к тому времени свое имение и вынуждена была поселиться с дочерьми у сына Павла в с. Гончарове Владимирской губ. Они прожили там около двух лет (1844—1845). (Чернов Г. И. Бестужев— 3-й.— В кн.: Сибирь и декабристы. Иркутск, 1981, вып. 2, с. 110—112).
4. В 1838 г. к К П Торсону приехали мать Шарлотта Карловна (ум. в Селенгивске в авг. 1852 г. 88 лет) и сестра Екатерина Петровна Торсон, в 1857 г. вернувшаяся в Европейскую Россию.
5. Приезжие — А. М. Муравьев и Ф. Б. Вольф (см. примеч. 5 и письму 49: Муравьев Александр Михайлович (1802—1853), корнет Кавалергардского полка, член Северного общества, осужден по IV разряду, на поселении с 1836 г. в Урике Иркутской губ., в 1844 г. разрешено служить в Тобольском губернском управлении. Вольф Фердинанд Богданович (1796—1854), штаб-лекарь 2-й армии, член Южного общества, на поселении с 1836 г. в Урике, в 1845 г. переведен в Тобольск, куда выехал из Иркутска 20 мая 1845 г.).
6. Герцог М. Лихтенбергский с 1844 г. был главноуправляющим корпуса горных инженеров, в этом качестве он посетил уральские заводы и представил отчет об их состоянии. Вообще же минералогия, горное дело и гальванопластика были его увлечением.
Здесь текст приводится по изданию: Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Том I. Записки и письма. Иркутск, 1985, с. 255.