Иркутск. 28 мая 1832.
Любезный брат и друг Николай!
Я с прошедшею почтою получил письмо твое от 22 марта, и спешу благодарить тебя и почтенного Андрея Петровича 496) за участие, которое во мне принимаете. Со всем тем будь спокоен; опыт уже научал меня во первых ничего слишком горячо не желать; а во вторых ничего не ожидать как тЬ, что пошлется мне от руки промысла. Впрочем я был бы весьма доволен, если бы вам удались предположения ваши, которые я предугадываю.
С Андреем Петровичем советую тебе поближе познакомиться. В нем есть нечто такое, чего ты не во многих найдешь. Может быть, что внешний шум забот житейских, несколько позаглушил те гармонические звуки, которые некогда были его уделом; может быть, книга внутри сердца его написанная, не для всех понятна; но книга закрытая не теряет своего достоинства потому, что она закрыта. — Любовь божия так велика, что может открыть листы сея книги, когда ей будет угодно! С[о] своей стороны признаюсь тебе, что я люблю и почитаю Андрея Петровича. Сверх внутренних достоинств его, он еще чрезвычайно услужлив и дружелюбен, и узнав тебя, конечно, сделается тебе самым преданным другом.
Я получил от Василья Васильевича письмо в ответ на мое; сие письмо коротко, и писано в тоне начальника 497). Впрочем мне все равно; я слишком глубоко чувствую все то, что он для меня делал во время нещастного моего заключения, чтобы иметь какие либо претензии. Кроме того я долгом почту во всякое время оказывать ему свою благодарность и даже буду искать случая к тому; и тебя, как теперь близкого к нему, прошу не пропускать случая оказывать ему оную вместо меня, доколе я сам в состоянии буду делать сие.
Ты пишешь, что Шаховские тебя полюбили! Ужели ты, любезный брат, сомневался в том. Они, особенно Лиза и Клеопатра, любят тебя как родного брата, если не более. Им весьма нужны твои письма и твоя дружба, ибо они теперь сироты.
Извести нас, любезный друг, в каком положении находится твое здоровье, и страшный ушиб, не имел-ли худых последствий на оное? Поправляется-ли твоя нога?
О переводе моем на службу в Европейскую Россию я еще не решился писать к самому государю; но писал о том к генералу Бенкендорфу и к А. Мордвинову. Не знаю, что будет! Но признаюсь, я более ожидаю от твоего ходатайства, если точно ты сие делать хочешь.
Батюшка ко мне пишет очень, очень редко; Андрей довольно часто; а Сергей никогда. Я однако писал к нему, когда он служил в Петербурге; но не получил ответа.
Лютеранский пастор Беккер точно жил здесь очень долго и его хвалят; но я его не знал. У него здесь два сына: старший служит в Казенной палате, а младший у меня в Губернском правлении; они оба здоровы.
Мои дети тебе свидетельствуют свое почтение; особенно мой Иоанн, который будет имянинник 24 июня. О сем скажи Андрею Петровичу; скажи ему, что я прозвал его Иоанном, в часть Иоанна Крестителя. Этот мальчик прекрасный и воспитывается в страхе божием и любви. Господь да поможет нам в том!
Обними за меня Андрея Петровича; я и сам буду к нему писать скоро.
Обнимаю тебя всем сердцем, любезный брат и друг Николай.
Много и искренно любящий тебя брат
Александр Муравьев.
Книга № 34, лл. 16-17.
// С 260
Примечания:
496) Андрей Петрович Римский-Корсаков.
497) В мае 1832 г. в ответ на ходатайство Н.Н. Муравьева В.В.Левашов делал попытки, как видно из его писем к Н.Н. Муравьеву и графу [Бенкендорфу?], перевести А.Н. Муравьева в Киев в качестве вице-губернатора. Ниже мы приводим полностью текст записки и копии письма В.В.Левашова, хранящихся в фонде.
I. Записка В.В.Левашова Н.Н. Муравьеву (Карскому) :
"Вот, мой дорогой генерал, письмо, о котором я говорил Вам и которое я расчитываю отправить с первым курьером. Соблаговолите сказать мне ваше мнение. Привет и дружественные чувства. Левашов."
II. "Господин граф.
Здоровье вице-губернатора гор. Киева будучи сильно расстроенным, его немощность, и, кроме того, его глухота делают его, несмотря на его усердие, неподходящим на его посту. Обстоятельства, в которых находился этот край, предъявляют трудности и осложнения превыше возможностей этого чиновника на данном посту. Всюду в другом месте он может быть полезен, но я считаю, что в интересах службы, его не следует оставлять здесь.
Если Вы согласитесь перевести его, тогда я осмелюсь предложить Вам для его замещения г-на Муравьева, государственного советника и чиновника в Тобольске. (Иркутске. — И.К.) Его способности и его нравственные правила мне известны. Если у него и были какие-то заблуждения в его молодости, то он сумел их искупить искренним раскаянием и исправлением, достойными доверия.
Итак, господин граф, я отвечаю за него и, если Вы не имеете ничего против, я прошу вас представить его (кандидатуру) его величеству.
Примите, господин граф, выражение самых лучших чувств, с которыми остаюсь, вашего превосходительства, совершенно преданным Левашов".
Киев, май 1832 г. (Перевод с франц., ф. 254, кн. № 34, лл. 78-79 об.)
Печатается по кн.: Из эпистолярного наследия декабристов. Письма к Н.Н. Муравьеву-Карскому. Том I. Москва 1975. Под редакцией академика М.В. Нечкиной. Текст писем к печати подготовили научные сотрудники Отдела письменных источников Государственного исторического музея И.С. Калантырская, Т.П. Мазур, Е.И. Самгина, Е.Н. Советова. Вступительная статья и комментарии И.С. Калантырской Перевод писем с иностранных языков Е.Н. Советовой. В настоящей сетевой публикации использована электронная версия книги с сайта http://www.dekabristy.ru/ Гипертекстовая разметка и иллюстрации исполнены в соответствии со стандартами ХРОНОСа.