15 мая
Я ездила в город навестить маму. Тетя 1) предложила взять к себе Китти на лето. Мне пришлось просить разрешения взять Дашу к себе. Мне было очень трудно пойти на это. Я здесь еще так недавно, и мне очень тяжело постоянно просить о различных милостях; кроме того, мне вообще трудно просить. Мама решилась было написать цесаревне, чтобы освободить меня от необходимости самой говорить с ней. Но так как неприятен для меня не разговор, а самая просьба, то я предпочла говорить сама. Вернувшись, я поднялась к великой княгине и когда я ей сказала, что мне нужно с ней поговорить, она усадила меня. Она отнеслась к моей просьбе со своей обычной добротой, сказала, что для этого нужно разрешение государя, но что она думает, что это легко устроится. Потом она стала подробно расспрашивать меня о нашем положении и наших семейных отношениях, и я говорила с ней о них совершенно откровенно. В ней есть способность оценивать и понимать жизненные обстоятельства, указывающая
на большую проницательность, особенно в том положении, в котором она находится и благодаря которому от нее ускользает множество обстоятельств реальной жизни. Она все угадывает и ко всему относится с участием. Она сказала мне: „Я не знаю того горя, о котором вы мне говорите, но, поверьте мне, у каждого из нас есть свои печали". При этих словах вид ее был такой грустный, что это меня глубоко растрогало. Отпуская меня, она сказала: „Я не хочу, чтобы у вас были какие-либо огорчения, по крайней мере, посколько это зависит от меня; хотя совсем не страдать, к сожалению, невозможно на этом свете". Затем она продолжала: „я надеюсь, что мы и дальше будем хорошо уживаться и понимать друг друга, как до сих пор". Есть слова, которые западают в душу, и эти слова именно из тех, которые „я никогда не забуду и за которые я буду ей всегда благодарна. В ее обращении есть что-то такое мягкое, простое. Это первый человек, который сумел подчинить меня своему авторитету и покровительству. Чувство привязанности и уважения, которые я к ней питаю, делает меня лучше и возрождает во мне веру в силу моих чувств. Привязанность к членам моей собственной семьи подвергалась во мне тяжелым испытаниям; к ним примешивается столько раздражения, скорби и разочарований, что они меня только мучат, а сердцу ничего не дают. У меня большая потребность уважать и благоговейно почитать тех, кого люблю, а в своих близких я вижу только, о чем скорбеть или что извинять. В них я не нахожу ни нравственной силы, ни чувства долга, ни принципов, ни воли, никакой твердой и прочной опоры, ни покоя, ни ясности духа. То, что я люблю в великой княгине, это ее твердость, ее спокойствие и доброжелательство; она так чувствует себя на месте, она так умеет держаться намеченного пути, настроение у нее такое ровное и приятное. Встречи с семьей меня расстраивают и мучат, а ее присутствие действует мне на душу, как бальзам.
--------
1) Д. Ив. Сушкова, урожденная Тютчева.
Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. Дневник, 1853-1855. (Перевод Е.В, Горье. Вступ. Статья и примечания С.В. Бахрушина. Под ред. С.В. Бахрушина и М.А. Цявловского). М., 1990, 117-118.