ЗАПАДНЫЕ ГУБЕРНИИ

Молодые люди в Западных губерниях вообще проникнуты вредным духом и заражены идеею о возможности восстановления независимости Польши. Польский патриотизм постепенно развивается в них ввиду политических событий настоящего времени, за которыми они следят с любопытством, усваивая себе господствующие в Европе революционные мысли. Приведенное выше мнение наместника Царства Польского, что между студентами всех областей прежней Польши существует род политического сообщничества, отчасти подтвердилось по наблюдению в минувшем году за студентами в Виленской и Киевской губерниях. В Вильно во время вакационного времени съехалось до 180 человек тамошних уроженцев, обучающихся в разных российских университетах и академиях. По отзыву главного местного начальника, они вели себя, за немногим изъятиями, весьма дурно, показываясь на улице не иначе как в развратном виде, с отпущенными бородами, длинными по плечам волосами и проводя весь день в трактирах и винных погребах, где предавались порочным суждениям и громко распевали неприличные песни. Кроме того, замечено, что они раздавали своим знакомым привезенные с собой запрещенные сочинения и издаваемые в Париже «Польские ведомости»*.

В сентябре месяце получены были генерал-адъютантом Назимовым сведения, что в Вильно образуется общество, коего цель состоит в том, чтобы пробудить в народе усыпленный дух патриотизма, и что основателем оного бывший ученик виленской гимназии, мещанин Викентий Витковский, при содействии дворянина Вишневского, также обучавшегося в той гимназии. При внезапном арестовании и обыске этих лиц у Витковского найдены: неоконченная брошюра собственного его сочинения под заглавием «Да возлюбим друг друга» и на тему «Да упадут троны из своего поднебесного величия и воссияет повсеместная свобода», а также восторженные патриотические стихи под названием «Тосты». По произведенному следствию оказалось, что Витковский, сын виленского сафьянного мастера, имеющий от роду 19 лет и преисполненный идей республиканских, возмечтав устроить движение в пользу восстановления Польши, в этих видах начал сближаться с учениками гимназии, с находившимися в отпуску студентами университетов и с ремесленниками, и что он приглашал сих молодых людей к себе в особую квартиру, где сам постоянно не жил, угощал их и возбуждал к пению вместе с ним неблагонамеренных польских песен, в числе которых одна начиналась словами: «За оружие, братцы, за оружие!». По собственному показанию Витковского, он имел намерение составить общество для изъявления в приезд Вашего Императорского Величества в Вильно вида уныния по поводу отказа в дозволении открыть там университет. Между тем, он уличен был сознанием ремесленника, из дворян, Ивана Наркевича, в обращенных к нему однажды в загородном месте следующих словах: «Если бы здесь были какие-либо замыслы для освобождения Отчизны, имел ли бы он желание принадлежать к их товариществу?». Дворянин Карл Вишневский, также сын ремесленника, оставивший гимназию по причине крайней бедности его родителей, оказался человеком совершенно потерянным, который от разврата сделался беспамятным и тупоумным. Дабы получить деньги на свое содержание, он взялся приводить к Витковскому ремесленников и вообще сделался его соучастником в распространении замысла, ему известного. Вишневский показал на разных лиц, бывавших у Витковского, читавших преступные его сочинения и певших у него патриотические песни, но в этих показаниях отчасти оказалась неосновательность, а иногда он сам себе противоречил, выказывая притом особую наклонность к оговору лиц, которых потом признал невинными. Вообще же из обстоятельств этого дела ясно видно, что замысел Витковского не созрел и не получил развитие и той степени, чтобы сделаться опасным для общественного спокойствия страны. Вследствие сего генерал-адъютант Назимов, освободив арестонанных по сему дел ремесленников, двух братьев Наркевичевых, учителей Домбровского и Яковицкого, дворянина Янковского и еврея Асса (из коих последние два обвинялись только в имении у себя недозволенных цензурою книг), оставил всех этих лиц под секретным надзором; насчет же главных виновников Витковского и Вишневского вошел с представлением, дабы в избежание огласки не предавать их суду, но отправить обоих рядовыми в Отдельный Оренбургский корпус, на что и воспоследовало в м. декабре Высочайшее соизволение.

В ноябре месяце дошли частным образом сведения, что в Киевском университете составились между студентами польского происхождения общества с целью действовать в пользу польской национальности и что таковых обществ образовалось пять: Волынское, Подольское, Украинское, Царства Польского и Литовское.

Вследствие сего генерал-губернатор князь Васильчиков уведомил, что между студентами, русскими и поляками, действительно нет единства. Они разошлись на партии и составляют, так сказать, отдельные корпорации. Быть может, студенты польского происхождения делятся еще и на свои особые кружки: Подольский, Волынский, Украинский, Царства Польского и Литвы, по названию губерний или мест, которых они уроженцы, но об этом положительных данных у него, князя Васильчикова, нет. Хотя в действиях студентов не обнаружено еще неблагонамеренных целей, но не подлежит сомнению, что на них имеет влияние заграничная революционная пропаганда, в чем удостоверяет, между прочим, и обстоятельство дела задержанного в Кракове поручика Янковского, с которым находились в близких сношениях некоторые студенты, кончившие курс в Киевском университете, и находящийся там поныне студент Фома Тромбчинский **. брат вышеупомянутого Адама, одного из главных участников в бесчинствах в Варшаве. До князя Васильчикова доходили также сведения, что студенты-поляки стремятся сближаться с простым народом и действовать на него внушением вредных понятий. По учрежденному в этом отношении надзору, два лица навлекли на себя подозрение. К сему князь Васильчиков присовокупил, что разъединение студентов, русских и поляков, в настоящее время приносит ту пользу, что первые, будучи недовольны тем, что их товарищи польского происхождения чуждаются общения с ними, следят за их действиями.

Находящийся в Киевской губернии подполковник Корпуса жандармов Грибовский представил донесение, согласное с отзывом князя Васильчикова, дополнив оное сведением, что в Киеве появились национальные костюмы, чего прежде не бывало. Поляки стали обзаводиться шапками, известными под именем конфедераток, а многие студенты, католики и малороссияне, носят простонародные костюмы украинский и малороссийский, весьма схожие между собою: высокую баранью шапку, кобеняк с каптуром простого крестьянского сукна с прорезами на глаза и сапоги с длинными голенищами.

Подполковник Грибовский, отзываясь вообще о необузданном поведении студентов Киевского университета, коих считается вместе с вольнослушателями до 1900 человек, не признающих над собою власти полиции и успевающих всегда в случаях преследования за шалости и бесчинства скрывать виновных, представил о необходимости в настоящее время для удержания студентов в пределах строгой законности издать для них положительную инструкцию, которой до сего времени они не имеют, насчет поведения их в публичных местах и обществах, со внушением, что за нарушение правил благочиния они будут подвергнуты исключению из университета. О таковом представлении передано на уважение министра народного просвещения ***.

Во время бывших в Киевской губернии в июне минувшего года дворянских выборов дворяне представили Вашему Императорскому Величеству Всеподданнейшее прошение о дозволении ввести в учебных заведениях тамошнего края преподавание польского языка. Впоследствии обнаружено и между студентами намерение послать в С.-Петербург депутацию с прошением на Высочайшее Имя об открытии в Киевском университете кафедры польского языка, но исполнение сего было отклонено.

Примечания

* Список бывшим в Вильно в отпуску студентам из разных университетов сообщен был министру народного просвещения. (Примечание авторов документа.)

** Фома Тромбчинский подвергнут был допросам в Киеве, но оказал в ответах своих уклончивость и запирательство, а потому князь Васильчиков отнесся к наместнику насчет отправления его в Варшаву для уличения свидетелями. (Примечание авторов документа.)

*** Выделенный курсивом текст отчеркнут на полях карандашом, рядом помета императора: «Что решено?» и далее пером: «Его Величеству доложено, что со стороны министерства народного просвещения надлежащее распоряжение по сему предмету сделано».