О КРЕСТЬЯНСКОМ ДЕЛЕ

События, сопровождающие вопрос об улучшении положения помещичьих крестьян, по важности последствий, которые они могут за собою повлечь, требуют величайшего внимания.

Считаю обязанностью изложить здесь с полною откровенностью собранные по сему предмету сведения.

Первые Высочайшие рескрипты об изменении крестьянского быта произвели грустное и тревожное впечатление. Хотя, по предварительным слухам, все этого распоряжения ожидали; но выраженное официально оно озаботило даже тех, которые прежде одобряли означенную меру. Большая часть помещиков смотрит на это дело, как на несправедливое, по их мнению, отнятие у них собственности и как на будущее их разорение.

При таком взгляде, не общее желание, как выражалось в адресах, но только настояние местного начальства и содействие немногих избранных помещиков, побудили дворян литовских, а за ними с.-петербургских и нижегородских просить об учреждении губернских комитетов. После того, до возобновления подобных просьб, протек довольно значительный промежуток времени; даже Москва медлила подражать данному примеру; а прочие губернии ждали, что скажет древняя первопрестольная столица? У многих таилась и доселе еще таится мысль, что само правительство, увидев разные неудобства объявленной меры, может быть, ее отменит.

Между тем, однако ж, несмотря на внутреннее нерасположение, помещики не могли не убедиться, что дело это началось и продолжается по непреложной воле Вашего Величества. Посему в течение восьми месяцев после первого рескрипта 18 (с 20 ноября 1857 по 11 июля 1858 года) дворяне 43 губерний, т.е. всех, где находятся значительные помещичьи имения, испросили разрешение открыть губернские комитеты. Относительно сибирских и других губерний, где таких имений мало и где наличных дворян почти нет, предписано начальникам оных составить соображения, согласные с местными обстоятельствами, но на тех же основаниях, какие указаны для губерний внутренних. Таким образом, теперь суждения насчет улучшения быта помещичьих крестьян происходят уже во всей России, где только существует крепостное право.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы у нас не было вовсе дворян, сочувствующих крестьянскому вопросу. Напротив, некоторые, более образованные и благомыслящие, с полною готовностью содействуют видам правительства; но от этого смешения малого числа современных людей с большинством тех, которые держатся прежних правил, естественно происходят разноречия и остановка в исполнении. Одни из дворян желали бы расширить, а другие сократить пределы преобразования, указанные в Высочайших рескриптах: первые полагают необходимым предоставить крестьянам не только усадьбы, но и участки пахотной земли в их собственность с обязанностью выкупа, или уступить им усадьбы без всякого вознаграждения и признают за лучшее ныне же даровать им все права свободных сословий без переходного состояния; вторые же с трудом соглашаются на уступку крестьянам пахотных участков даже во временное пользование и на продажу им усадебной оседлости; считают необходимым оставить крестьян в полном подчинении владельцам и желали бы сохранить на них все или почти все нынешние права. Разрешение крестьянского дела, по чрезвычайной важности его, и особенно при недостатке многих сведений, соединено с величайшими трудностями; но оно еще более замедляется многими напрасными и несогласными с Высочайшими рескриптами в комитетах рассуждениями. Сверх того, в некоторых местах происходили споры и личности, хотя неизбежные при многочисленных собраниях и в делах, столь близких каждому; но, тем не менее, крайне прискорбные.

С этим вместе некоторые дворяне и в отдельном быту выходили из пределов осторожности, требуемой нынешними обстоятельствами. Одни переносили крестьянские усадьбы на новые места или переменяли у них земляные участки; иные переселяли крестьян в другие свои имения, уступали их степным помещикам не только за бесценок, но и даром; третьи -отпускали крестьян на волю без земли и вопреки их желанию, сдавали их в рекруты в зачет будущих наборов, отправляли в Сибирь на поселение; одним словом, вообще употребляли разные средства, чтобы избавиться от излишнего числа людей и чтобы сколь возможно меньшее число их наделять землею. За сим некоторые, но весьма немногие помещики, не изменяя прежнего управления, своими несправедливыми и суровыми поступками выводили крестьян из терпения.

Крестьяне, с своей стороны, при ожидании переворота в их судьбе, находятся в напряженном состоянии и могут легко раздражиться от какого-либо внешнего повода. У них, как выражаются помещики, руки опустились, и они не хотят не за что приниматься с усердием. Многие понимают свободу в смысле вольницы; некоторые думают, что земля столько же принадлежит им, сколько помещикам; еще же более убеждены, что им принадлежат дома и усадьбы. Как помещики, страшась чересполосности и не желая иметь соседями крестьян-домовладельцев, более всего возражают против уступки им усадеб, так и крестьяне не могут понять, почему они должны будут выкупать усадьбы, которые ими обстроены и в которых жили отцы и деды их. Беспорядки, наиболее теперь случающиеся, состоят в том, что крепостные люди или уклоняются от платежа оброка и от других повинностей или оказывают неповиновение старостам и самим владельцам. Волнения целых деревень, требовавшие личного действия высших губернских властей или пособия воинских команд, происходили там, где помещики в распоряжениях своих не сообразовались с настоящим духом времени или где являлись подстрекатели. Такие волнения, более или менее важные, проявлялись в продолжение года в 25 губерниях.

Для устранения злоупотреблений помещичьей власти и для прекращения неустройств между крестьянами меры принимались немедленно. В отношении дворян - Главным комитетом по крестьянскому делу объявлены Высочайшие повеления, чтобы усадьбы не переносились и чтобы крестьяне не были переселяемы даже в одном и том же имении иначе, как по очевидной надобности, без малейшего обременения крестьян; чтобы крепостные люди без земли отпускались на волю только по обоюдному согласию обеих сторон; чтобы при представлении крестьян в рекруты и для переселения в Сибирь были соблюдаемы все правила, постановленные законами в отвращение несправедливого произвола владельцев. Сверх того, Главным комитетом потребованы сведения о положении мелкопоместных дворян, в видах заботливости о будущей их участи; предположены меры к размежеванию помещичьих земель и при-ступлено к соображениям об устройстве как местного управления, так и учреждений для разбора недоумений и споров между помещиками и крестьянами.

В отношении крестьян, при ослушаниях их и волнении, земские и полицейские власти, совместно, в нужных случаях, с жандармскими штаб-офицерами, действовали с надлежащею быстротою; иногда являлись на место происшествия сами начальники губерний, и требовалось содействие воинских команд. К счастью, русский народ, хотя легко увлекается опрометчивыми порывами и верит всяким внушениям, но столь же скоро покоряется твердости и благоразумным действиям. Ни одна смута не принимала значительных размеров и долго не продолжалась. Хотя случаев неповиновения было в сложности довольно много; но в обширной Империи они почти незаметны. Если же взять во внимание покорность крестьян в большей части помещичьих имений, то можно сказать, что общее спокойствие сохранено и что беспорядков доселе происходило несравненно менее, чем ожидали и предсказывали*.

Равным образом, хотя почти все дворяне недовольны и хотя некоторые из них выражаются иногда даже с ожесточением; но подозревать их в злоумышленном противодействии правительству или в наклонности к каким-либо тайным замыслам нет еще основания. Весь ропот их проистекает от опасений, что достаток их уменьшится, а у многих даже уничтожится, и эти опасения столь близки к сердцу каждого, что ропот дворян есть явление весьма естественное. Он тем боле понятен, что помещики не имеют никакого доверия к составу Главного комитета по крестьянскому вопросу, будучи убеждены, что ни один из членов сего комитета не имеет практических сведений о сельском быте и местных потребностях России**.

Теперь весь успех дела будет зависеть от выбора опытных дворян, которые должны образовать одну из редакционных комиссий Главного комитета. Выбор этот чрезвычайно важен и один может успокоить сословия, ожидающие нового порядка; по сему, назначение в комиссии людей известных во внутренних губерниях своими познаниями по разным отраслям хозяйства есть непременное условие будущего благосостояния Империи.

Здесь я обязываюсь выразить уверенность, что в конце текущего года объявление, хотя в главных чертах, положительных оснований правительства для улучшения состояния помещичьих крестьян, необходимо. При начале работ, возложенных на Главный комитет, я твердо надеялся, что в течение двух или трех*** лет ими можно будет заниматься без всяких затруднений и без успокоительных указов, о коих в то время так много говорили. Надежды мои с помощью Божьею оправдались, но ныне обстоятельства другие, терпению при ожиданиях есть предел; следовательно, окончанием означенных работ долго медлить невозможно.

В заключение я не могу не повторить сказанное мною в обзоре 1857 года, что строгое соблюдение существующего порядка, каков бы он ни был; улучшение состава местных управлений, в особенности тщательный выбор начальников губерний, и правильное расположение войск, должны составлять существенные ручательства за дальнейшее сохранение спокойствия в государстве****.

Примечания

* Здесь и далее выделенный курсивом текст подчеркнут карандашом, рядом на полях пометы и их расшифровки - Собственною Его Величества рукою написано карандашом: «Это так действительно и надобно благодарить Бога!» 9 марта.

** Собственною Его Величества рукою написано карандашом: «Справедливо.» 9 марта.

*** Собственною Его Величества рукою написано карандашом: «Непременно и, тем более, что с Божьею помощью надеюсь, что главная работа будет к октябрю кончена.» 9 марта.

**** Собственною Его Величества рукою написано карандашом: «Совершенно справедливо.» 9 марта.