Отец принес мне сегодня несколько рукописей Погодина, московского профессора истории и выдающегося славянофила 1). В этих записках, посвященных нашей внешней политике, с начала этого века, он доказывает простым изложением фактов и их последствий, до какой степени эта политика противоречила национальным интересам России. После двенадцатого года (1812) и успехов нашего оружия в Европе после изгнания Наполеона с русской территории, император Александр был совершенно ослеплен своей ролью спасителя, миротворца и благодетеля Европы. Он убедил себя, что особое призвание русского императора состоит в том, чтобы во всей Европе поддерживать божественное право государей против либеральных стремлений народов. Эта идея до такой степени овладела им, что он не захотел даже поддержать наших единоверцев греков п их борьбе против божественного права султана. Император Николай с еще большим жаром усвоил себе эти идеи; он видит в русском самодержавии единственный принцип порядка и прочности, еще не поколебленный революционными идеями Европы, и считает себя поэтому обязанным служить интересам государей, находящимся в противоречии с либеральными стремлениями народов. Он сделался как-бы опекуном государей и полицеймейстером народов. Но ни тс, ни другие не были ему за то благодарны: одни потому, что чувствовали себя униженными покровительством иногда становившимся для них игом, другие потому, что видели в России врага всякого прогресса и развития. При первом удобном случае и те и другие протянули друг другу руку и вступили в союз против нас, что подтверждается современными событиями, когда мы видим против себя в трогательном единении всю Европу, даже честную Австрию, которая была бы так прекрасно расчленена во время Венгерской войны, если бы не усилия и кровь России, пролитая совершенно некстати. Мы дорого расплачиваемся сейчас за наше стремление служить полицией в Европе, и нас ненавидят, как вообще всегда ненавидят полицию. О, если бы разразившийся кризис мог заставить Россию понять, что ее историческая роль совершенно иная, чем роль народов Запада, что жизненный двигатель у нее совершенно отличный и условия ее развития зависят от будущего славянских народов, освобожденных от турецкого ига и всякого вообще иноземного ига, потому что эти народы наши братья по крови и но вере и наши естественные союзники, тогда как всякий другой союз с западными державами основан лишь на преходящих интересах и, как только эти интересы удовлетворены, каждая из этих держав становится враждебной России в меру принятых от нее услуг! Европа инстинктивно понимает, что из современного кризиса должна выйти новая Россия и новый порядок вещей, который будет на пользу Европы. Вот почему цивилизованная и гуманная Европа бросается, как бешеная, на Россию, чтоб покарать ее за стремление вырвать христианские народности из-под власти гнусного Ислама. Положение очень ясно, "о, к несчастию, его совершенно не понимают те, кто стоит во главе русского правительства. Государь, который бы понял его и стал действовать в соответствующем направлении без колебаний и компромиссов, был бы великим человеком и сделал бы из России первую державу в мире. Будет ли наследник таким государем? Он слепо предан идеям своего отца по страстной к нему привязанности.
Великая княгиня взяла Погодинские брошюры, чтобы показать их великому князю. Правильность этих исторических оценок не может не произвести на него впечатления, особенно в связи с современными событиями, блестяще их подтверждающими. Он добр, благочестив, полон честных намерений. Бог, несомненно, просветит его относительно истинного блага России и церкви.
-------
1) Дело идет о статье Погодина: „Взгляд на русскую политику в нынешнем столетии", написанной в апреле 1854 года, и, может быть, о некоторых из его „политических писем", написанных весною н летом 1854 г. и ходивших по рукам в рукописях, в которых он тоже развивал свои мысли о задачах России во внешней политике.
Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. Дневник, 1853-1855. (Перевод Е.В, Горье. Вступ. Статья и примечания С.В. Бахрушина. Под ред. С.В. Бахрушина и М.А. Цявловского). М., 1990, 146-148.