Письмо московского обер-полицеймейстера Е. К. Юрковского директору Департамента полиции П. Н. Дурново об агентурной деятельности Зубатова. 10 мая 1888 г.

чт, 12/06/2012 - 12:00 -- Вячеслав Румянцев

Письмо московского обер-полицеймейстера Е. К. Юрковского1 директору Департамента полиции П. Н. Дурново2 об агентурной деятельности Зубатова.

10 мая 1888 г. № 531

Милостивый государь Петр Николаевич!

Вследствие письма от 4 сего мая за № 862 имею честь уведомить ваше пр[евосходительст]во, что бывший сотрудник Моск[овского] охранного отделения Сергей Зубатов до поступления в секретную агентуру не принадлежал к революционной партии и принял на себя роль революционера лишь с целью обнаружения более или менее серьезных революционных деятелей, каковы: Сахарий Коган, Василий Морозов, Гоц, Соломонов, Денисов, Уфланд и другие3.

Прежде чем допустить Зубатова до серьезных знакомств среди революционеров, его фамилия, связи, план будущих действий, а равно и подлинные рекомендательные письма Василия Морозова о Зубатове к Денисову и др. лицам были доложены Вашему пр[евосходительст]ву начальником охранного отделения, причем с письма к Денисову снята в Департаменте полиции копия; таким образом, Зубатов вступил в связь и знакомство, так сказать, с ведома Департамента; вместе с тем Зубатову обещано было, под честным словом, что он от службы в охранном отделении не пострадает; это и послужило главным основанием к согласию Зубатова принять на себя безвозмездно роль революционера, не согласовавшуюся с его прежними убеждениями.

Спустя некоторое время Зубатов был лично на конспиративной квартире представлен ротмистром Бердяевым действительному статскому советнику Русинову4, командированному товарищем министра внутренних дел, заведующим полициею, с письмом к предместнику моему, для обозрения всей секретной деятельности Моск[овского] охр[анного] отд[еления], от которого Зубатов, после подробного изложения программы своей деятельности, и получил разъяснение, что он может делать и чего не может. От установленной программы Зубатов до сего времени не сделал никаких отступлений и каждый шаг своей секретной деятельности предварительно докладывал начальнику охранного отделения, последний предшественнику моему, и тогда лишь предпринимались Зубатовым дальнейшие действия.

Первое подозрение в агентурной деятельности Зубатова явилось у революционеров вследствие заарестования в Харькове студента Ратина5 и посланного Зубатовым к Ратину Киселя Терешковича6, а также благодаря несоответственности допросов двух этих лиц жандармским управлением и, наконец, благодаря последующим арестам в Москве, почему секретная деятельность Зубатова и доверие к нему были сильно поколеблены.

Благодаря рассказам Гольцева7 среди студентов и др. лиц о Зубатове революционеры хотели выпустить печатное о нем объявление как об агенте охранного отделения.

Наряду с изложенными обстоятельствами, по письму прокурора Московской судебной палаты, начальник городских телеграфов Фон-Фик8, как он доложил московскому генерал-губ[ернато]ру, предложено было Зубатову, за его политическую неблагонадежность, подать в отставку, что значило остаться без всяких средств, после чего с моего разрешения Зубатов был принят в охранное отделение для заведования частью секретной агентуры, как человек вполне ознакомившийся с задачами ее.

Чтобы очистить себя раз навсегда от возводимых на него обвинений и прекратить все компрометирующие его знакомства, неудобные для лица, находящегося на службе охранного отделения, Зубатов отправился 19 апреля к присяжному поверенному Оленину9 и объявил ему, что распущенные им, Олениным, и Гольцевым слухи о том, что он, Зубатов, состоит агентом охранного отделения, а равно произведенные по независящим от него, Зубатова, обстоятельствам аресты — послужили причиной, что его на днях вызвали в охр[анное] отделение и предложили поступить на службу, на что он, Зубатов, признавая вполне, что там он не встретит таких поступков, какие были предприняты против него Олениным и Гольцевым, с удовольствием принял предложение ротм[истра] Бердяева, о чем просит Оленина известить всех его знакомых.

Таким образом, дальнейшая деятельность Зубатова в качестве секретного агента уже невозможна, а потому и указанное в письме вашего превосходительства от 4 сего мая за № 862 обстоятельство, что непривлечение его в качестве обвиняемого может послужить к его обнаружению — не может уже теперь служить причиной непривлечения.

Кроме того, в одно из последних свиданий Зубатова с Олениным последний передал ему, что до него дошел слух о намерении прокурорского надзора возбудить уголовное преследование против него, Зубатова, и ротмистра Бердяева за их провокаторскую деятельность.

Вследствие объявленного Зубатову содержания письма вашего превосходительства он просит не привлекать его в качестве обвиняемого в жандармском управлении, так как это обстоятельство может очень тяжело отозваться на его служебном и социальном положении, как настоящем, так и будущем; что он уже и так пострадал по службе ввиду предложения подать немедленно в отставку, между тем как ему было обещано, что служебная его карьера не пострадает от секретной его деятельности; секретная же его деятельность с начала и до конца была предпринимаема с разрешения Департамента полиции; вместе с тем Зубатов заявляет, что он согласен дать полное и откровенное показание о всей своей деятельности за время пребывания его по предложению Охранного отделения в революционной среде и что показание это вполне разъяснит все те обстоятельства, которые могут быть интересны для формального дознания, и без привлечения его в качестве обвиняемого.

Вполне соглашаясь с приведенными Зубатовым объяснениями, я предожил ему написать упомянутое показание, которое и будет мною препровождено вашему превосходительству.

Независимо от сего имею честь покорнейше просить ходатайства вашего пр[евосходительст]ва у начальника почт и телеграфов о зачислении Зубатова по телеграфному ведомству, так как ему остается три месяца до получения чина, а затем, если представится возможность, о перечислении его по Министерству внутренних дел, ибо деятельность Зубатова в качестве секретного сотрудника вполне доказала, насколько он хорошо понимает задачи охранного отделения и может быть полезен в деле раскрытия революционных действий.

ГАРФ, ф. 1695, оп. I, д. 40г, л. 13—15.

 

Примечания

1. Юрковский Е. К. — московский обер-полицеймейстер.

2. Дурново П. Н. (1845—1915) — в 1884—1893 гг. директор Департамента полиции.

3. Коган 3. (Сахарий), Морозов В. Н., Гоц М. Р., Соломонов М., Денисов В. А., Уфланд (Уфлянд) М. А. — народовольцы, участвовавшие в деятельности тульской типографии.

4. Русинов Н. Ф. — действительный статский советник, управляющий 3-м делопроизводством Департамента полиции в 1881—1891 годах.

5. Ратин С. М. — член харьковской народовольческой организации.

6. Терешкович К. М. — народоволец, товарищ Зубатова по гимназии.

7. Гольцев В. А. (1850—1906) — либеральный публицист, редактор журнала «Русская мысль».

8. Фон Фик — начальник городских телеграфов.

9. Оленин В. К. — присяжный поверенный, организатор рабочего кружка.

Источник: «Хмурый полицейский». Карьера С. В. Зубатова / «Вопросы истории», М., 2009 г., № 4, стр. 1012.

Дата: 
вторник, мая 22, 1888
Субъекты документа: 
Связанный регион: