Сочинения и журнальные статьи о России
Французские журналисты в 1846 году заняты были преимущественно сочинением статей о судьбе поляков. Из клевет собственно на Россию они только продолжали от предыдущего года грубый вымысел игуменьи Мечиславской о жестоком гонении, будто бы понесенном монахинями базизианского монастыря в Минске. К этому журналисты присоединили еще клевету какого-то ксендза Чарсковского, который разгласил, будто бы он, не согласившись переменить веру своих предков, был сослан в Сибирь вместе с 240 других польских священников; что одни из них во время перехода, в Тобольске, пали под ударами кнута, а другие, в том числе и он, Чарсковский, скрылись и успели пробраться за границу. Впрочем, вслед за тем журналы сами объявили, что басня Чарсковского неосновательна.
Нет сомнения, что эти вымыслы и клеветы составляются частию находящимися в Париже обществами поляков с тою целью, дабы, возмущая умы против нашего правительства, иметь большую подпору при исполнении своих замыслов, а частию - французскими писателями из личных их выгод. Примером последнему может служить профессор славянской литературы в Парижском коллегиуме Киприян Роберт, который, вопреки прежним своим мнениям о России, ныне обнаруживает к нам самую непримиримую ненависть. Причина этой перемены заключается в том, что журналисты провозгласили его приверженцем России, а потому и лекции его оставались без слушателей; избрав же направление, согласное с духом времени, он снова привлек к себе слушателей.
Побужденный этою выгодою, он даже вступил в общество поляков, цель которого состоит в распространении коммунизма между низшим классом племен славянских.
Находящийся во Франции изгнанник наш Головин, несмотря на то что напечатанная им в 1845 году книга о России не обратила на себя никакого внимания, приготовляется издать новое сочинение с клеветами на свое отечество. Кроме недостатка в таланте, Головин и по нравственным качествам нигде не пользуется хорошим о себе мнением. Он настоятельно просил о принятии его сначала в английское, а потом во французское подданство, но правительства отказали ему в этом более по невыгодным сведениям о его характере и нравственности. Непринимаемый ни в чье подданство и находясь почти без всяких средств к существованию, он сделался отверженцем всех наций и терпит жалкую, заслуженную им участь.