ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ РОССИИ
Последствия наблюдений 1841 года насчет внутреннего положения государства представляют следующие виды.
Несомненны общее мнение и уверенность в том, что Государь исполнен великого ума, желания добра, силы духа, добрый семьянин, рыцарь своего слова. Несомненно и то, что войско и народ любят Государя, но должно сказать, что оба сии сословия всегда подлежат действию высших властей, так что и хорошее и худое отражается на тех и других.
Внимание публики и толки ее обращены были наиболее на увеличившееся лихоимство, на рекрутские наборы, на бессрочно отпускных, на недостатки от неурожайных годов, на худой дух крестьян, на Манифест 16 апреля и, наиболее, на духовенство.
В прежние годы слышны были жалобы на лихоимство в присутственных местах, как духовных, так и светских, но никогда жалобы сии не были столь многочисленны, как ныне! Это язва, поедающая благоденствие нашего Отечества, и общий вопль возносится в сем отношении со всех концов России.
Нельзя умолчать, что частые рекрутские наборы также производят некоторый ропот. В иных местах государства чувствуют уже большое затруднение в исполнении сей повинности.
Бессрочно-отпускные вообще не приемлются иначе, как косвенным налогом на земство. Леность и нерадение многих распространили к ним недоброжелательство. Вообще желание жителей состоит в том, чтобы бессрочно-отпускные, как люди вышедшие уже из рядов воинских, находились под общими гражданскими законами, ибо преимущество им дарованное - чтобы при суде и расправе находился при них депутат от военного ведомства, придает им некоторую самонадеянность и опору, и поэтому, как равно и потому, что не знают, как часто будут и в какое время их отвлекать от их частных обязанностей, помещики и другие сословия с трудом принимают их к себе в услужение, невзирая на большое их к тому желание. Таким образом, большая часть бессрочно-отпускных, оставаясь праздными, весьма естественно могут предаваться жизни порочной. Несмотря на это, нигде не обнаруживалось желание, чтобы бессрочные отпуски были уничтожены, - напротив, видят в этом облегчение для воинских чинов и, зная, что это есть любимая и обработанная мысль Царская, безропотно ее принимают.
Тяжкий опыт голода, свирепствовавшего уже два раза в России, в последнее время не обратил на себя полного попечения тех, кому о том думать должно. Нельзя не опасаться, что о запасных магазинах опять забудут, если теперь настанут урожайные годы. Предмет этот особенно важен, ибо благость Государя всегда истощает последние средства для прокормления неимущих, и тем расстраиваются государственные финансы, тогда как при бдительном наблюдении о непременном существовании запасных магазинов расход этот не только уменьшится, но и совершенно прекратится.
В предыдущем отчете упомянуто было, что мысль о свободе крестьян тлеет между ими беспрерывно. Эти темные идеи мужиков все более и более развиваются и сулят нечто нехорошее. События в Лифляндии 21 еще более поселили боязни в помещиках, а неурожаи, породив в крестьянах дух уныния, делают их еще более готовыми к ослушанию и содержат их в каком-то неопределительном, безотчетном ожидании. Одним словом, семена беспокойства брошены в умы, и идея свободы и возможности переселения кружится в народе, чему видели мы примеры в Лифляндской, Могилевской, Витебской, Саратовской и Пермской губерниях. Ежели мысль об освобождении крестьян уже зреет в предначертаниях Государя, то должно просить Бога, чтобы Он указал Своему Помазаннику все подводные камни, коих избежать должно во время сего важного государственного переворота.
Всякое счастливое событие в Царственном Доме ознаменовывается благостью Государя. Но благость сия, по мнению общему, должна распространяться на людей порочных с крайнею осторожностью. В доказательство основательности этого мнения приводят то, что многие преступники, содержавшиеся в тюрьме за похищение чужой собственности и освобожденные в утро 16 апреля, вечером того же дня и за тот же порок снова были заключены в тюрьму. Таким образом, милость, даруемая людям порочным, часто делается вредною для тихих и добрых обывателей.
Духовное управление не избегает общего всех упрека, и многих изумляет сила, которую они, как кажется, захватить желают. Они внушают даже, хотя и весьма тайно, что Синод равен властью Государю и что даже Сам Помазанник Божий должен покоряться Синоду *.
Веротерпимость, отличавшая до сего времени Россию, была даже примерною во всех летописях государств. Ныне духовенство, имея волю Государя с кротостью пресекать вредные расколы, в исполнении этого дела берет какое-то фанатическое направление и, удаляясь от кроткого обращения, превышает власть свою гонением раскольников и униатов.
Нет сомнения, что правительство должно пресекать тайные и вредные расколы и секты, но не постигают, для чего духовенство преследует старообрядцев - людей честных, преданных своему Государю и по сущности своего учения безвредных! Преследование раскольников еще более ожесточает их и может иметь весьма вредное последствие. Следить их замыслы, этих людей доселе тихих и покорных, с примерною исправностью исполняющих все повинности, соделается вне возможности III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, ибо если у них родятся помыслы тайные, то проникнуть в среду их не будет уже средств. Они разбросаны по всему пространству обширного государства, обладают огромным богатством, торговля у них в руках и, видя гонение их церкви, а с другой стороны - свое конечное разорение, они как бы ни были преданы престолу, могут внезапно во всех точках своего пребывания вспыхнуть, и тогда никакая власть, никакая сила не удержит их, тем более что и в войсках большое их количество.
По частным донесениям известно, что в Пруссии приняли бы охотно наших раскольников, что прусское правительство обещает им различные льготы: оно готово позволить им свободно устраивать моленные, звонить в колокола и беспрепятственно отправлять свое богослужение и что эти меры соседственного государства могли быть причиною известных побегов в прошедшем году крестьян-раскольников из некоторых имений Витебской и Могилевской губерний. Из тех же известий мы почерпаем следующие мысли: «Раскольникам воспрещено строить новые и починять старые моленные. Цель правительства в этом запрещении, конечно, клонилась к тому, чтоб раскольники с разрушением у них моленных, восчувствовав нужду в отправлении богослужения, обратились для оного в православные церкви и по необходимости отстали от своего заблуждения; но, судя по степени успеха в этом деле, не скоро еще можно ожидать, чтобы они отстали от закоренелого упорства в неправильных понятиях истин веры христианской и, считая для себя упомянутое запрещение притеснением их вероисповедания и насилием совести, готовы будут обольститься и воспользоваться обещаемою им в Пруссии свободою богослужения. Далее рождается вопрос: что ежели впоследствии от воспрещения строить новые и поддерживать старые моленные они совершенно уничтожатся, а между тем раскольники, оставаясь в прежнем упорстве своих религиозных заблуждений, не захотят быть православными, - то где же отправлять они будут по своим обрядам богослужение и мирские требы?».
Предвидя большие беды и несчастия, я по совести не могу умалчивать и не обратить на этот предмет самого строгого внимания Государя Императора. Дело раскольников становится слишком важно, и тогда-то раскол соделается действительно опасен: они для исполнения обрядов своего богослужения будут собираться в погребах и в лесах, будут явными врагами правительства, мешающего им молиться Богу.
В предыдущих отчетах было упомянуто, что меры, предпринимаемые против раскольников духовенством, не только не останавливают их, но, напротив, раздражают и связуют их неразрывными узами. Сословие раскольников от мер, ныне против них принимаемых, будет самым опасным внутренним врагом, ибо вера более всего действует на человека и есть самый надежный щит, служащий покровом даже и для тех, которые не имеют никакой религии и только радуются беспорядкам.
Воссоединенные к православию униаты или, по крайней мере, многие из них не в лучшем положении! Их воссоединение приносит честь и славу веку и правительству, но ближайшие местные исполнители воли этого правительства искажают его веления и порождают беспрерывный ропот и жалобы. Бывали случаи, что дети оставались два года без Святого крещения, усопшие без обряда погребения! От них отказывались священники православной церкви по случаю их несовершенного к оной присоединения, а католические опасались исполнять их требы, считая их вне своей паствы.
Помещики Гродненской губернии, действительные статские советники князья Константин и Густав Четвертинские просили Министерство Внутренних Дел о дозволении возвести в принадлежащем им имении над прахом их матери, княгини Четвертинской, урожденной графини Холо- невской, согласно с ее последним желанием, часовню в самом малом размере для отправления в ней по временам только панихид по усопшей. Генерал-губернатор Миркович 22 ходатайствовал об этом дозволении по следующим причинам:
a) Что просьба князей Четвертинских заключает в себе Богу угодный предмет сыновней любви к родительнице.
b) Что оба брата Четвертинские всегда оказывали непоколебимую приверженность к законному правительству, дослужились почетного чина, имеют большое влияние на общественное мнение, и из них князь Константин был 15 лет сряду губернским предводителем дворянства, а в 1831 году оказал правительству важную услугу, снабдив русскую армию провиантом и фуражом в такое время, когда войска крайне нуждались в продовольствии.
c) Что отец их в 1794 году погиб в Варшаве позорною смертию по подозрению в приверженности его к России и, наконец,
d) Что римско-католическая каплица самого малого размера не может принести вред православию, тогда как по соседству имеются католические церкви.
После сношения по сему предмету Министерства Внутренних Дел с синодальным обер-прокурором Святейший Правительствующий Синод решил: что сооружение каплицы среди православного народонаселения может служить соблазном и потому допущено быть не может.
Князья Четвертинские, пораженные глубокою горестью души, намерены просить о разрешении перевезть прах их матери в Галицию для помещения в фамильной гробнице графов Холоневских.
Отказ Синода в исполнении обета детской любви, на желании и воле усопшей родительницы основанного, произвел печальное и невыгодное впечатление на общественное мнение, тем более, что повод отказа существует в одном только раздраженном веронетерпимостью воображении и что князья Четвертинские пользуются общим уважением и родством связаны с знатнейшими фамилиями Западного края.
Таким образом, действия духовенства произвели общую неосновательную мысль, что правительство имеет намерение присоединить всех без исключения к православию, так что все находятся в каком-то испуге и стоят в оборонительном положении.
Общие понятия насчет сей части государственного управления дают повод к заключению, что распространение власти духовенства не только бесполезно, но даже производит вредные последствия, тем более что оно по сие время стоит не на весьма высокой точке просвещения и, следовательно, чуждо возвышенных чувств. Есть случаи, где оно испрашивало дозволения не подводить под милостивейший Манифест 16 апреля такие преступления, которые по строгому смыслу должно было подвести под оный!
Мнение общее говорит, что духовенство, поставленное Петром Великим в известные пределы, смирилось и вело себя с довольно видимым приличием. Ныне же, стараясь захватить неприметно в свои руки власть, оно уже начало выказывать дух гонения, какого нельзя было ожидать в XIX столетии, и не внемлет, что различие между католиками, лютеранами и православными в одном и том же царстве несовместно с общими законами, с нравами и обычаями и противно духу общества, - не внемлет, что оно и по смыслу христианского учения, и по видам правительственным должно, не касаясь совести, стараться сливать всех подданных в одно целое, как то делалось до сего времени для славы и спокойствия России.
Примечания
* Слова Андрея Муравьева. (Прим. авторов документа).