Положим, что хозяин все науки знает, всякие агрономии произошел и за время, пока еще было можно заправиться, устроил хозяйство. Хлеба у него буйные, травы шелковые, скоты по полям ходят тучные, но все-таки же здание выстроено на песке. Нет у него прочного кнехта, который бы продал ему свою душу навсегда, хотя бы даже и задорого. Дело тут не в цене, а в прочности. Мужик в нужде задаром закабаляется, но души, во-первых, не продает. Он сам хозяин, и душа его в своем хозяйстве, а во-вторых, изменились условия, поправился мужик — он и прочь.
Да и то еще сказать, весело смотреть на роскошный клевер, которого становится 50 коп на десятине, но радость, как хотите, отравляется при виде мужика Михаилы, с зимы закабалившегося на уборку клевера. Не радуется Михаила, глядя на могучий клевер, в ужасе стоит он перед этой массой травы, которую он должен скосить и убрать. Думать тут, однако, нечего, — обязался, нужно скосить; там волостной, мировой, урядник, член, производитель… Положим, барин добрый, сам понимает, что клеверу народилась масса, что взятая зимой плата мала, и прибавляет Михаиле рубль-другой. Мужик рад, кланяется, благодарит доброго барина… Но вот опять зима, пришло время сдавать работы, барин добрый — не обидит, но Михаилы нет.
— Что же ты, Михаила, не берешь клевер косить? — говорит барин, встретившись с Михайлой.
— Нынче я не возьму, — весело говорит Михаила, — нынче я, слава богу, с хлебом, пенечку продал, подати уплатил, хлебушка есть.
Агрономия — прекрасно. Для агрономии, однако, нужен мужик. Но мужик сам агроном, зачем он пойдет чужую агрономию разводить? Чтобы шли все эти агрономии и «grande culture», нужно, чтобы у мужика не было хлеба, чтобы мужик был в нужде. Оно правда, что по-русски, попросту, по-божески, можно до известной степени вести хозяйство, но только чур — ничего не стремиться упрочивать. В прошлом году много наделал шума процесс люторичских крестьян, но, по-моему, это так только оборвалось на Бобринском и Фишере, да и то только потому, что они хотели завести прочную экономию. Почему Бобринский и Фишер? Да ведь во всех помещичьих хозяйствах то же или почти то же самое. Если пересмотреть условия, делаемые в волостных правлениях, особенно, если взять условия, которые сделаны покрепче, то встретится пропасть таких условий, как у Фишера. Да и как же иначе быть?