Г. С. БАТЕНЬКОВУ
15 декабря [18]53
Еще 16 дней, и 53-й год, столь чудовищный событиями, канет в вечность! Зачем он не убрал меня с этой сцены, где мне так душно? А может быть, и уберет еще: смерть так таровата на сюрпризы. Буду еще терпеливо ждать ее милостивого внимания; буду, кряхтя, влачить свою ношу, пока не вдавит в землю! А тяжела уже эта ноша, любезнейший мой брат-друг! Но я грешу; безмерна ко мне милость божия: здоровье мне еще не изменяет. В 24° мороза я еще могу ходить в своем оленьем пальто почти с открытой шеей. Сокрушает более всего, что не могу найти себе дела, которое бы дало кусок хлеба. Наняться в писцы в какое-либо присутственное место можно бы, но подыматься на 30-саженную гору два раза в сутки невмочь 1. Помощи ниоткуда верной: из П[етер]бурга пишут, что сами в долги должны были войти. И уж, конечно, верно: такова столичная жизнь. Одна неоскудная надежда на бога. Но довольно возмущать твое доброе сердце моим положением. Что бы еще мог высказать, не хочется вверить бумаге. Поговорим о другом.
Сюда приехали товарищи: Матв[ей] Ив[анович] Муравьев-Апостол и Ив[ан] Дмитр[иевич] Якушкин с сыном, которого и ты увидишь. За первым вскоре будет и семейство его, для посещения вдовы, которая готовится ехать в Россию 2.
Получено письмо от Фонвизина. Он пишет чудеса о пишущих столах, от которых с ума сходят. Столы дают ответы на заданные вопросы, и на каком угодно языке. Все общество разделилось на «столоверов» и неверящих. Отвечающий именует себя «чертом». Можешь вообразить, до какой нелепицы это доведет 3.
По последним газетам моряки наши на Черном море дали отвести душу: увидим, что заговорят на Западе 4.
Эти строки доставит тебе знакомое лицо, хотя неугомонное, да доброе и честное. С ним отправляется и тот молодой человек, о котором я тебе писал; если можешь со своей стороны посодействовать к его пристроению, надеюсь, поставишь за удовольствие 5.
Более и сказать нечего, а если б и было что, письмо уже меня утомляет. Не взыщи, добрый друг. Если доживу до Нового года, то — верь, обниму тебя сердечною мыслию и поздравлю душевным желанием, чтобы господь надолго сохранил твою полезную жизнь. Прости! До последнего издыхания чувства мои к тебе пребудут неизменными. Верь старцу
В. Штейнгенлю.
Примечания
69. Г. С. Батенькову
ГБЛ, ф. 20, 13.33, л. 3—4 об.
1. Тобольский кремль, где располагались присутственные места, находится на высоком холме.
2. М. И. Муравьев-Апостол (1793—1886), отставной подполковник, один из основателей Союза спасения и Союза благоденствия, член Южного общества, на поселении с 1829 г., с 1836 г. в Ялуторовске; его семейство — жена, Марья Константиновна (урожд. Константинова, 1811—1883), и воспитанницы — Августа Павловна Созонович и Анна Матвеевна Бородинская. И. Д. Якушкин (1793—1857), отставной капитан, член Союза благоденствия и Северного общества, на поселении с 1836 г. в Ялуторовске. Он приезжал на две недели в Тобольск для лечения. Его сын — Евгений Иванович Якушкин (1826—1905), впоследствии известный общественный деятель, юрист, дважды — в 1853—1854 и в 1855 гг.— приезжал в Сибирь как межевой ревизор, для свидания с отцом. Вдова—Ж. А. Муравьева. А. М. Муравьев умер 24 ноября" 1853 г., его семья выехала из Сибири летом 1854 г.
3. Речь идет о занятиях спиритизмом.
4. 18 ноября 1853 г. в Синопском сражении П. С. Нахимов уничтожил турецкую эскадру и взял в плен ее командующего Осман-пашу. В ответ на это 22 декабря английская и французская эскадры вместе с турецкими кораблями вошли в Черное море.
5.Второе из упомянутых лиц — Александр Серебряков, сын квартирной хозяйки Штейнгейля Ф. В. Шабановой (см. письмо 84), Он служил у частных лиц в Томске и позднее благодарил Батенькова за советы, попечение и участие в его судьбе (ГБЛ, ф. 20, 13.33, л. 32 об.)
Здесь текст приводится по изданию: Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Том I. Записки и письма. Иркутск, 1985, с. 281-282.