Петрашевский (Буташевич-Петрашевский) Михаил Васильевич (1821, Петербург- 1866, с.Бельское Енисейского округа)- утопический социалист. Род. в семье известного хирурга, лечившего крупных деятелей России. Крестником Петрашевского был Александр I. В 1832--1839 учился в Царскосельском лицее. Несмотря на хорошие успехи, из-за эксцентричности и постоянных столкновений с начальством был выпущен с самым низким чином 14-го класса. В 1840 поступил на службу переводчиком в Министерство иностранных дел и одновременно - на юридический ф-т Петербург, ун-та, получив в 1841 диплом кандидата. Отсутствие понимания в семье, житейский кризис во многом повлияли на его жизненный путь: "Не находя ничего достойным своей привязанности- ни из женщин, ни из мужчин, я обрек себя на служение человечеству". Имея многочисленных знакомых во всех слоях общества, с 1845 стал собирать их на свои "пятницы". Убежденный последователь французского социалиста-утописта Шарля Фурье, Петрашевский пытался пропагандировать его идеи. Разрабатывал программы освобождения крестьян с землей, размышлял об образовании, организации республиканского гос-ва, юридических новшествах. Принял деятельное участие в подготовке "Карманного словаря иностранных слов" Н. Кириллова, распространяя в такой форме соц. учение. Свою деятельность Петрашевский считал абсолютно легальной. В его кружок входили студенты, преподаватели, офицеры, литераторы, чиновники, художники и др. Дело Петрашевского было создано провокаторской деятельностью полицейских чинов, сделавших на раскрытии "крамолы" карьеру.На эшафоте.
Декабрь месяц был совершенно бесцветен и не был прерываем никакими новыми освещающими или отягчающими впечатлениями. Все выгоды, какие можно было извлечь из новой местности моего помещения, были уже исчерпаны мной. Более нельзя было выдумать, и оставалось ожидать происшествия чего-либо снаружи, извне в мою тюремную гробницу, где я пропадал с тоски и терял, казалось мне, мои последние жизненные силы. Сиденье мое перешло уже на восьмой месяц, томление и упадок духа были чрезвычайные, занятия не шли вовсе, я не мог более оживлять себя ничем, перестал говорить сам с собою, как-то машинально двигался по комнате или лежал на кровати в апатии. По временам являлись приступы тоски невыносимые, и чаще и дольше прежнего сидел я на полу. Сон был тревожный, сновидения все в том же печальном кругу и с кошмарами...
