Обозрение происшествий и общественного мнения в 1831 году
1831 год был изобилен важными событиями; событиями несчастными для Отечества нашего и которыми мнение общее, дух народный сильно и разительно был колеблем. В начале года всеобщее всех сословий внимание обращено было на мятеж, в Царстве Польском произшедший, и на движения войск наших к усмирению оного 1. Все, кроме весьма немногих, были уверены, что одного появления российской армии будет достаточно для прекращения возникшего в Варшаве беспорядка и своевольства, уверены были, что армия наша без всякого сопротивления достигнет Варшавы и сим положен будет мятежу конец; граф Дибич, недавно пред тем совершивший с толикою славою поход в Турции, внушал всеобщее доверие; но вопреки всех соображений явились трудности непреоборимые, сопротивление неожиданное, неудачи, и граф Дибич начал терять в мнении общественном; узнали о недостатках, претерпеваемых войсками, и общий голос обвинял главнокомандующего в непринятии надлежащих мер к обеспечению продовольствия армии. Сражение 7 февраля под Прагою непременным последствием которого по общему всех ожиданию долженствовало быть покорение Варшавы, нанесло в общем мнении всех сословий сильный удар славе графа Дибича. Как нарочно в это самое время появилось в журнале «Сын Отечества» описание взятия Праги Суворовым 2 Статья сия произвела толки и сравнения в крайнюю невыгоду настоящих событий. Народ по обыкновению своему видел измену. Класс более образованный охуждал * распоряжения главнокомандующего.
По мере продолжения кампании и новых неудач неудовольствия возрастали; наконец, вторжение мятежников в наши границы, восстание в губерниях, от Польши присоединенных, навели уныние на всех благомыслящих людей. Уже многие рассуждали, что Россия не только не достигнет усмирения мятежа в Царстве Польском, но и лишится Литвы, Волыни и Подолии. Поражение мятежников при Остроленке ободрило несколько унывающих, но и сия победа, оставаясь без всяких видимых последствий, не остановила ропота и всеобщего неудовольствия против главнокомандующего. Восхищались неимоверною храбростию войск наших, но обвиняли фельдмаршала в том, что не умел, а многие, по предубеждению о его предательстве, что не хотел воспользоваться поражением мятежников. Неожиданное прибытие в Санкт-Петербург графа Паскевича возбудило надежды всей публики. На него обратились все взоры; с нетерпением ожидали отъезда его в армию, но отправление его замедлилось; недоумевали, к чему сие приписать. Многие начинали обвинять правительство в том, что оно общую пользу подчиняет каким-то соображениям деликатности; но внезапная смерть графа Забалканского (Дибича – Ред.) и немедленное отбытие к армии графа Эриванского (Паскевича – Ред.) всем сомнениям и толкам положили конец. Мудрено ли, что при таковых обстоятельствах смерти фельдмаршала Дибича все порадовались; в этом событии видели явно действие Всемогущего провидения, которое неисповедимыми путями своими в течение многих веков ведет отечество наше к славе, величию и могуществу.
О причинах смерти графа Дибича разные произошли толки; немногие верили, чтоб он умер от холеры. Иные полагали, что он сам посягнул на свою жизнь; что поводом к тому был приезд к нему генерал-адъютанта графа Орлова 3; некоторые даже заключали, что он был отравлен и что правительство не чуждо было сего действия; но все, знающие благородство, возвышенность души нашего Государя, гнушались мысли сей и отвергали ее как нелепую; одни неблагомыслящие люди, которых при неудачных событиях всегда является много, давали веру таковой небылице.
С восхищением было принято известие о прибытии графа Паскевича к армии. Никто не позволял себе и думать, чтобы сей второй Суворов, со славою совершивший поход в Персии, ознаменовавший себя неимоверными победами и успехами в азиатской Турции, мог иметь неудачу. События совершено оправдали сии надежды, и знаменитый трехдневный штурм Варшавы, покрывший новою доблестью российское воинство и изумивший Европу, увековечили славу князя Варшавского.
В половине июня эпидемическая болезнь холера, подвигаясь постепенно от юго-востока, явилась в северную столицу нашу, невзирая на все предпринятые осторожности 4. И пред сим уже во многих губерниях жители, и в особенности простой народ, обнаруживали неудовольствие против карантинных мер. Меры сии по великому распространению болезни, конечно, были крайне стеснительны для внутренней промышленности и составляли источник величайших злоупотреблений, а как в то же время оные нисколько не преграждали ходу болезни, то вскоре общим мнением карантины признаны были вовсе бесполезными и даже вредными, ибо скопление в них множества народа, тесное и неудобное помещение и разного рода недостатки умножали лишь только болезни. По таковым причинам мера, принятая правительством, не оцеплять С.Петербурга и свободно выпускать из него всех желающих выехать, была принята со всеобщею благодарностью, но явилось новое зло: полиция, от излишнего ли усердия или лучше сказать от невежества исполнителей, начала хватать и отсылать в холерные больницы не только больных холерою, но и всякого рода больных и даже встречаемых на улицах пьяных и слабых людей. В больницах же большая часть привозимых вскоре умирали по неопытности медиков в лечении сей новой болезни, умирали даже и не имевшие холеры от приема сильнейших лекарств, ибо их лечили наравне с холерными. Сие возбудило в народе пагубную мысль, что доктора, подкупленные поляками, отравляют народ, что никакой болезни не существует, но существует один лишь заговор на погубление россиян. 22 июня чернь собралась на Сенной площади и произвела значительные беспорядки 5; в последующие за тем дни и в других частях города происходили буйства. Появление Государя среди народных толпищ и принятые потом строгие меры прекратили неустройства, которые могли иметь пагубные последствия. Однако же народ долго еще своевольничал, хватал на улицах всех подозрительных ему людей и мнил, что оказывает услугу своему Отечеству и Государю, предавая врагов России или изменников в руки правительства; постепенное уменьшение силы болезни и ежедневное умножение числа выздоравливающих наконец положили предел сему вредному брожению умов, но из С.Петербурга оно распространилось и в другие места. Последовавшее в сие время повеление о повсеместном снятии карантинов было везде принято с радостью. Многие, однако же, охуждали правительство в том, что не сделало сего гораздо прежде, и изъявляли боязнь, чтобы простой народ, участвовавший или бывший свидетелем беспорядков здесь происходивших, не принял сию благоразумную меру за победу, одержанную им над правительством, и не приобык * к мысли, что может самоуправством достигать своих желаний. В июле месяце бедственные происшествия в военных поселениях Новгородской губернии 6 произвели всеобщее изумление и навели грусть на всех благомыслящих. Происшествия сии возбудили в то же время и толки, сколь вредно и опасно может быть для столицы соседство военных поселений, и распространившийся вслед за тем слух о намерении правительства уничтожить новгородское военное поселение радовал всех, но вместе с тем, однако же, точно так же, как и при снятии карантинов, возбудил опасение, чтоб мера сия не была принята поселянами как победа, над правительством одержанная.
В сие время, когда столь бедственные для России обстоятельства безостановочно одно за другим следовали, явно обнаружились преданность и любовь народа к своему Государю. И самая чернь в исступлении своем всегда была останавливаема одним появлением Монарха, и все классы общества, горюя о несчастных событиях, главнейше соболезновали о Государе, разумея, сколь происшествия сии должны печалить чадолюбивое Его сердце, и потому с восхищением было принято известие о благополучном рождении Великого Князя Николая Николаевича 7, как о событии, посланном Богом, на утешение возлюбленного Монарха. Незадолго пред сим пришло известие о кончине Великого Князя Цесаревича Константина Павловича 8; событие сие конечно опечалило многих по участию, принимаемому верноподданными в чувствах любимого ими Государя, но в другом отношении публика рассуждала, что обстоятельство сие благоприятствует беспрепятственным распоряжениям правительства в делах с Польшею.
Последовавший за некоторое время до взятия Варшавы Указ о рекрутском наборе произвел вообще весьма неприятное впечатление. При всех неблагоприятных обстоятельствах того времени оный признавался крайне тягостным, особенно же по тому обстоятельству, что в набор сей, как и в предшествовавший, воспрещено принимать рекрут моложе 20 лет, тогда как в прежние наборы допущен прием с 18 лет. Дарованное преимущество русским мещанам и крестьянам нанимать за себя в рекруты финляндцев подало повод при нынешнем 97-м наборе к великому злоупотреблению, состоящему в том, что многие корыстолюбцы составили из сего непозволительный торг финляндцами. К прекращению сего зла на будущее время приняты правительством нужные меры.
Обозрев таким образом главнейшие события первых восьми месяцев 1831 года, должно сказать, что дух мятежа, распространившийся в Царстве Польском и в присоединенных от Польши губерниях, имел вообще вредное влияние и на расположение умов внутри государства. Вредные толки либерального класса людей, особливо молодежи, неоднократно обращали внимание высшего наблюдения; в Москве обнаружились даже и преступные замыслы 9. Пребывающие в России поляки всемерно старались распространять ненависть свою к нашему правительству. Нет сомнения, что при дальнейших неудачах в укрощении мятежа в Царстве Польском дух своевольства пустил бы и в отечестве нашем сильные отрасли. Но покорение Варшавы нанесло разительный удар умам беспокойным. Внезапно явилась значительная перемена, и ныне расположение умов вообще не представляет никакого для правительства опасения. Присутствие Государя Императора в Москве доказало, сколько все сословия привержены к Монарху. Не таково, однако же, и далеко не таково расположение жителей польских наших губерний. Происшествия сего года расшевелили в них издревле питаемую к России ненависть, они подавлены лишь одною силою оружия нашего, но жаждут отделиться от России и, конечно, при первом удобном случае явят свою непокорность. Губернии сии требуют самого бдительного надзора правительства, и потому все благомыслящие люди молят Бога, да сохранит он нам Государя нашего, коего твердая рука одна может удержать Отечество наше в мире, спокойствии и тишине, и да дарует ему сподвижников мудрых, прозорливых и истинно ему и России преданных.
В заключение представляется краткое обозрение общественного понятия о главнейших высших управлениях.
Примечания
* Так в тексте.
Публикуется по кн.: Россия под надзором. Отчеты III отделения 1827-1869. М., 2006, 78-86.