Нота министра иностранных дел России гр. Муравьева послу Австро-Венгрии в С.-Петербурге кн. Лихтенштейну
С.-Петербург, 5/ 17 мая 1897 г.
Господин посол,
Секретное письмо, адресованное вашей светлости графом Голуховским из Вены 8 мая текущего месяца, копию которого Вы соблаговолили прислать мне, в основных чертах излагает обмен взглядов и мыслей, возникший в связи с недавним пребыванием в России е. в. императора и короля Франца-Иосифа и его министра иностранных дел.
Я считаю своим долгом ответить на это любезное сообщение кратким изложением моих впечатлений от его чтения, дабы устранить всякую возможность недоразумений между нами.
Как констатирует граф Голуховский, «мы пришли к соглашению о необходимости поддержания на Балканском полуострове теперешнего status quo столь долго, сколько позволят обстоятельства», и признали, что между Россией и Австро-Венгрией не существует никакого принципиального разногласия и никакого повода к недоверию. Таким образом мы считали очевидным, что «интересы обеих империй могут быть всегда согласованы с помощью искреннего и откровенного объяснения».
Было условлен», что в случае если, несмотря на все наши усилия, станет невозможным поддержание существующего положения на Балканах, то «Россия и Австро-Венгрия заранее отвергают всякую мысль о завоеваниях и готовы заставить уважать этот принцип всякую другую Державу, которая обнаружила бы противоположные намерения».
Поскольку Россия не может допустить малейшего посягательства на постановления о закрытии Босфора и Дарданелл, санкционированого существующими трактатами, то Австро-Венгрия «безоговорочно признает Совершенную законность этого принципа».
С другой стороны, «установление нового порядка вещей на Балканском полуострове даст повод к заключению, в случае надобности, особого соглашения между Австро-Венгрией и Россией».
Граф Голуховский в своей ноте от 8 мая в качестве основы для такого соглашения устанавливает уже теперь следующие четыре пункта:
а. «Преимущества, признанные за Австро-Венгрией Берлинским трактатом, остаются и останутся за нею».
Принимая этот принцип, мы считаем долгом заметить, что Берлинский трактат обеспечивает за Австро-Венгрией право военной оккупации Боснии и Герцеговины. Аннексия этих двух провинций подняла бы более широкую проблему, которая потребует специального рассмотрения в надлежащее время и в надлежащем месте. Что касается Новобазарского санджака, то необходимо, кроме того, определить его границы, которые в действительности никогда не были достаточно точно установлены.
Нам кажется, что пункты б и с, говорящие о возможности образования княжества Албании и справедливом разделе всей подлежащей распределению территории между различными, малыми, балканскими государствами, затрагивают вопросы будущего, которые было бы преждевременно и очень трудно разрешить в настоящее время.
Что же касается пункта, гласящего: «Установив наконец, что наши правительства не имеют на Балканском полуострове никаких иных целей, кроме как поддержание, укрепление и мирное развитие создавшихся там малых государств, мы договорились следовать в будущем в этой области политике полной гармонии и следовательно избегать всего того, что могло бы посеять среди нас элементы трения, или недоверия», — то этот пункт вполне совпадает со взглядами императора, моего августейшего повелителя. Я прошу Вашу светлость не отказать в любезности довести все вышеизложенное до сведения графа Голуховского, который, я надеюсь, несмотря на некоторые оттенки в толковании, на которые я счел долгом обратить Ваше внимание, усмотрит полное совпадение в наших взглядах относительно основных политических линий, столь счастливо установленных вовремя нашего недавнего свидания. Примите и проч.
Подписал: Муравьев
Сборник договоров России с другими государствами. 1856—1917, стр. 306—308.