Характеристичен рассказ одного знакомого мне дьякона, доказавшего мужику, что их поповский труд не легок и что они недаром тоже получают деньги.
«Какая ваша работа, — говорит мне один мужик, — рассказывал дьякон, — только языком болтаете!» — «А ты поболтай-ка с мое», — говорю я ему! — «Эка штука!» — «Хорошо, вот будем у тебя служить на Никольщину, пока я буду ектенью да акафист читать, ты попробуй-ка языком по губам болтать». И что ж, сударь, ведь подлинно не выдержал! Я акафист-то настояще вычитываю, а сам поглядываю — лопочет. Лопотал, лопотал, да и перестал. Смеху-то что потом было, два стакана водки поднес: «Заслужил, — говорит, — правда, что и ваша работа не легкая».
Знал дьякон, чем доказать мужику трудность своей работы!
— Поступая в новый приход, — рассказывал мне один поп, — чтобы заслужить уважение, нужно с первого раза озадачить мужика: служить медленно, чтобы он устал стоять, чтобы ему надоело, чтобы он видел, что и наше дело не легкое, или накадить больше — нам-то с привычки, а он перхает.
Граборы никогда не нанимаются на работу на целое лето, но только на весеннюю упряжку, с 25-го апреля по 1-е июля, и на осеннюю, с 25-го августа по 22-е октября. Лето же, с 1-го июля по 25-е августа, следовательно, время сенокоса и уборки хлеба, работают дома.
Весною, как только сгонит снег, граборские рядчики отправляются по знакомым господам искать работы. Осмотрев и сообразив работу, рядчик определяет, как велика должна быть артель, договаривается насчет цены — почем поденщина, куб, сажень канавы — и затем уходит домой. Когда наступит время работать, рядчик является со своей артелью, в которой он — если артель не слишком велика и вся занята в одном месте:— работает наряду с другими.
Насчет помещения граборы, как и все русские люди, начиная с богатого купца и кончая беднейшим подпаском, невзыскательны — была бы только печка, чтобы было где высушить мокрые онучи и изготовить кушанье, Нанимаются граборы обыкновенно на своих харчах и, если артель большая, то держат кухарку; если же артель невелика, то кушанье готовит один из граборов, что он успевает сделать до завтрака.
Рядчик, как я уже говорил, работает наравне с другими граборами, ест то же самое, что и другие. Рядчик есть посредник между нанимателем и артелью. Наниматель членов артели не знает, во внутренние порядки их не вмешивается, работ им не указывает, расчета прямо с ними не ведет. Наниматель знает только рядчика, который всем распоряжается, отвечает за работу, получает деньги, забирает харчи, имеет расчет с хозяином. В граборские артелях рядчик имеет совершенно другое значение, чем в плотничьих, где рядчик обыкновенно есть хозяин, берущий работу на свой страх, получающий от нее все барыши и несущий все убытки, а члены артели — простые батраки, нанятые хозяином-рядчиком за определенную плату в месяц и на его, рядчика, харчах. В граборских артелях все члены артели равноправны, едят сообща, и стоимость харчей падает на всю заработанную сумму, из которой затем каждый получает столько, сколько он выработал, по количеству вывезенных им кубов, вырытых саженей и пр. Работа, хотя и снимается сообща, всею артелью, но производится в раздел. Когда роют канаву, то размеряют ее на участки (по 10 сажен обыкновенно) равной длины, бросают жребий, кому какой участок рыть, потому, земля не везде одинакова, и каждый, равным образом и рядчик, роет свой участок; если расчищают кусты или корчуют мелкие пни, тоже делят десятину на участки (нивки) и опять по жребию каждый получает участок. Словом, вся работа производится в раздел, — разумеется, если это возможно, — и каждый, получает по количеству им выработанного. В этом отношении рядчик имеет только то преимущество перед другими членами артели, что сверх заработанного своими руками получает от артели так называемые лапотные деньги, то есть известный процент — 5 или 10 копеек с рубля — с общей суммы заработка. Эти деньги рядчик получает за свои хлопоты: хождение за приисканием работы — от того название лапотные деньги, — выборку харчей, расчеты с нанимателем, разговоры с ним относительно работы, причем рядчик теряет рабочее время, лишние расходы на одежду и пр. Но, главным образом, рядчик получает этот процент за то, что он заручился работой у знакомого нанимателя. Это видно из того, что теперь, когда работ стало меньше, процент этот повысился, потому что рядчик, особенно если он заручился хорошей работой, подбирая артель, старается понажать и выговаривает в свою пользу больший процент. Впрочем, все зависит от взаимных условий: отвечает ли, например, рядчик перед артелью за неплатеж денег нанимателем, состоит ли артель из старых, опытных граборов или из начинающих и пр. Рядчик, особенно если он не исконный старый рядчик, а случайный или начинающий, не всегда есть умственный человек артели. Случается, что рядчик не силен в математических вычислениях, не может, например, быстро вычислить объем земли, вынутой из пруда сложной фигуры и т. п., в таких случаях в артели всегда найдется умственный человек, который делает подобные вычисления. Умственный человек никогда не получает особой платы от артели.
В артели граборы всегда отлично ведут себя, ни пьянства, ни шуму, ни буйства, ни воровства, ни мошенничества. Артель не только зрит за своими членами, но, оберегая от всяких подозрений свою добрую славу, наблюдает и за всем, что делается в усадьбе, дабы не случилось какого воровства, подозрение в котором могло бы пасть на граборов. Все граборы пьют охотно, любят выпить и когда гуляют дома, то пьют много, по-русски, несколько дней без просыпу, но в артелях ни пьяниц, ни пьянства нет. Никто в артели не пьет в одиночку, а если пьют, то пьют с общего согласия, все вместе в свободное время, когда это не мешает работе. Поступая, например, на работу, пьют «привальную», оканчивая работу, пьют «отвальную», и тут пьют здорово; во время же работ пьют по малости, когда холодно, сыро и есть особенно трудная работа. Все это, равно как и всякие изменения в харчах, делается с общего согласия. Вообще согласие в артели замечательное, и только работа производится в раздел, причем никто никогда друг другу не помогает, хоть ты убейся на работе.