И. И. ПУЩИНУ
22 июля [ 18]54 *
Ваше любезное письмо, добрейший друг мой Иван Иванович, было единственным и самым драгоценным для меня именинным подарком: получил его 15, тотчас по возвращении с кладбища, где я помолился, побеседовал с отшедшими товарищами и провел целое утро в душевном спокойствии и в полной резиньяции к той остальной доле, какую еще Провидение определило на крест мой. Заходил в церковь, что в роще архиерейской, но она была заперта. Поклонился праху благочестивого Мисаила. Я его уважал: это был монах, каких немного, а я знал его еще и протоиереем честным и бескорыстным, это тоже не в частом бывании.
«Критянин», как Вы называете, отправился в П[етер]б[ург] для вступления в военную службу. Она, вероятно, послужит ему в пользу. И действительно рассказы его неверны 1. Як[ов] Дмитриевич] Казим[ирский] объяснил, что Ник[олай] Ник[олаевич] действительно был недоволен пароходом и сошел с него, но не бросил; напротив, в Албазине, как с «развалин его» писал к генералу Бибиков 2, опять сел на пароход и отправился в дальнейший путь. Здесь уже сказали было, что он воротился, «испугавшись» слухов об англичанах, появ[ив]шихся будто бы на устье Амура, — и все это вздор.
Я разделяю Ваше мнение о Конст[антине] И[ванови]че. Олиньки характер весь отца. Петербург, а предварительно и дорога, авось расшевелят ее 3.
За обещание присылки вещей, любопытства столь достойных, предварительно благодарю. Ежели Людовику XVIII можно было уверять, что царствовал с 1793 года, то почему не поставить 27, вместо 29. Удовлетворение временной прихоти, а что последствие возьмет свое, какое дело. «Семнадцать дней» выкинули же 4.
О политике и не говорю. Скажу только, что мой Владимир 7 числа выступил с полком — в Брест-Литовск. Дочь пишет: «Вероятно, пойдут на Австрию, с которою (носятся слухи), что будет война наступательная, хотя манифеста еще не было» 5.
Назначению Матюшкина порадовался: это может доставить случай отличиться 6.
Дай бог, чтобы Иван Дмитриевич по мере движения на восток оживлялся и там встретил совершенное восстановление здоровья. Генерал не нахвалится тамошним климатом. И он фельдмаршальшу, согласно с Вами, хвалит — за совершенное отсутствие чванства. Она туристка — не удивительно 7.
Не бойтесь бледности похода Ник[олая] Николаевича]. На Восточном океане, или лучше — на Тихом море, там могут со временем совершиться великие события под русским флагом — и он будет все-таки началоположником. И помоги ему господь!
Каз[имирский] мне очень понравился. Вчерась мы все вместе обедали у Петра Николаевича, и он со всеми за-свой. Просидел с 1/2 2 до 1/2 8-го, и то по необходимости поехать на смотр своей команды. Он еще и меломан — знаток. Говорит: «я не могу жить без музыки; меня хандра замучит». C'est outre un peu **. Но светскость, и извинительно.
О разрешении Н[аталье] Д[митриевне] жить в Москве слышал. Знаете ли Вы, что Фалькенбергу по ходатайству кн. Суворова дозволено выехать в Россию 8. Сказывал это Як[ов] Д[митриеви]ч. Каков Суворов? Просто сердце радуется.
Благодарю за письмо к братцу Н[иколаю] Ив[анови]чу. Поздненько придет. Вот скорейший случай — Василий Михайлович Зданевич 9. Он везет сына и двух дочерей для определения в училища. Кстати, сделайте ему добро: скажите добрейшему братцу своему, чтобы он дал ему совет и вообще поруководствовал, куда, чрез кого и как обратиться, а если можно, и посодействовал бы успеху.
Теперь скажу об обстоятельствах, до меня собственно касающихся. Брат жены моей, по частному делу, приехал в П[етер]б[ург] чрез 12 лет, увиделся с сестрою, с радостью обнял двух сыновей своих, из которых один вышел кандидатом из университета — это тот, который предпринял издание портретов университетских профессоров, другой из кад[етского] Аракч[еевского] корпуса, и — попал в ненасытные челюсти холеры. Крайне эта новость была мне прискорбна. Он был честный и добрый человек и любил меня, как своего благодетеля, п[отому] ч[то] я его поставил на дорогу «во время оно». И он уж был, впрочем, старик в 63 года; а все жаль, хотя надеюсь не в продолжительном времени увидеться с ним, или — но это под непроницаемою завесою Изиды 10.
Вик[тор] Ант[онович] Арц[имович] желал меня видеть, Анн[енков] мне это передал; я был у него. Прием самый придворный, я должен был сесть в его кресла. «Я имею честь быть знаком с Вашим сыном! — сказал он мне,— мало этого — даже много одолжен им». — «Каким это образом могло быть?» — спросил я.— «Очень простым; мой младший брат 11 воспитывался в лицее и только что вышел; а он инспектор и благодетельствовал ему». Тут пошла щедрость на похвалы. О зяте ни полслова; и я не начал. Но говоря, что скорее ожидал, что он предпочтет быть обер-прокурором, изъявил удивление выбору губернаторства. На это отвечал, что я сужу по тому времени, которое мне известно, а ныне, кроме об[ер-]прок[урора] 1-[го] департамента] и директора] департамента] министерства], нет мест по Мин[истерст]ву юстиции завлекательных. Дало это мне повод заметить, что вообще по министерству не видно никакого взгляда на недостатки судной части. «Ну, это оттого, что м[инист]р 12 не любит никакого нововводства». Насчет определения сюда сказал, что Гасф[орд] сам предложил ему и что Анн[енков] вовсе не знал об этом и не отпустил бы его 13. Надеется, что связь будет неразрывная, что тот добр и благонамерен. Я на это высказал, что показывает опыт: начиналось всегда приязнью и доверием, а потом кончалось оскорблением, шиканами *** и вынужденней бежать вон без оглядки. «Но нет, надеюсь, этого не будет».— Дай-то бог,— примолвил я.
Рассказывая ему, как обращался ген[ерал-]губ[ернатор] с Тих[оном] Фед[отовичем] 14, я успел ему сказать мою мысль, что это унизительное для подчиненных обращение всегда меня удивляет; что начальник всегда стоит как бы на пьедестале, если он унизит в понятии народном каждый слой подчиненности, он сам станет — на землю; что это ясная логика. «Это совершенно справедливо»,— сказал он тоном полного согласия. И что сказал искренно, доказывает своим обхождением с чиновнинами, особенно в совете служащими. Разумеется, что я не теми словами передаю, как тогда говорил, j'ai ete en train alors ****. При расставании, провожая меня до порога аванзалы и подавая руку, он мне сказал: «будем где-нибудь сталкиваться». Я отвечал поклоном, но подумал: «вряд ли!»
Молодых людей лицеистов Анненкова и бар. Штакельберга, о которых мне пишут, все еще нет. Он их отпустил на месяц.
За поправление разорений принялся деятельно. Составлен комитет. Дело, конечно, покажет, каков будет труд. По окончании набора поедет по губернии и в последний город приедет в Омск. «Тут я все покажу и доложу ген[ерал-]г[убернатору], и положим на мере, за что и как приняться». Сегодни здесь открытие дома Мариинского училища.
Поблагодарите добрых товарищей за их привет старику, который, уважая их, желает им полного благополучия, какое только может быть достижимо в наших условиях.
Простите. Обнимаю Вас сердечно. Ваш душою
В. Штейнгейль.
P. S. Завтра обедаем с генер[алом] у Анненкова.
Примечания
77. И. И. Пущину
ЦГАОР, ф. 1705, д. 7, с. 111-118
Летописи, кн. 3, с. 373—376
* В дате ошибочно: 22 июня (упоминаемые в тексте именины В. В. Штейнгейля—15 июля). Помета И. И. Пущина: «Пол[учено] 27-го июля».
** Это немного преувеличено (франц.).
*** Шиканы — придирки, подвохи.
**** я был тогда в ударе (франц.); в тексте: fctais.
1. Имеется в виду В. Д. Францев, рассказы которого оказались неверны (критяне, по античным мифам,— лжецы).
2. Бибиков Александр Илларионович (1826—1899), племянник декабриста М. И. Муравьева-Апостола, с 1852 г.— чиновник особых поручений Главного управления Восточной Сибири. Генерал (в этом и следующем письме) — Я. Д. Казимирский.
3. Об О. И. Анненковой см.: Анненкова, с. 190—192. «Она своими тихими флегматичными манерами очень напоминает отца»,— писал М. С. Знаменский (там же, с. 190).
4. Людовик XVIII (1755—1824), король Франции с 1814 г., считал свое царствование с 1793 г., когда был казнен по приговору Конвента Людовик XVI. 29 лет — это время правления Николая I, смысл цифры 27 неясен. «Семнадцать дней» — период междуцарствия с 27 ноября 1825 г. В манифесте о восшествии Николая I на престол 12 дек. 1825 г. говорилось: «Время вступления нашего на престол считать с 19 ноября 1825 г.» (день смерти Александра I).
5. В апр. 1854 г. Австрия заключила оборонительно-наступательный союз с Пруссией, в июне — две конвенции с Турцией. Николай I ожидал военного вмешательства Австрии.
6. 2 июня 1854 г. Ф. Ф. Матюшкин был назначен исполняющим должность главного командира Свеаборгского порта и военного губернатора Свеаборга, 10 ноября — членом Морского генерал-аудиториата, позднее стал адмиралом, сенатором.
7. Волконская Софья Григорьевна (1786—1868), сестра декабриста С. Г. Волконского, жена министра двора фельдмаршала П. М. Волконского. Приехала навестить брата, больше года прожила в Сибири и много путешествовала.
8. Наталья Дмитриевна — Фонвизина. Н. Я. Фалькенберг — жандармский генерал. Штейнгейль оговорился — он пишет о декабристе П. И. Фаленберге (см, о нем примеч. 63 к ЗВ), поселенном в с. Шушенском Минусинского о. Енисейской губ. (см. об этом же след. письмо). Об А. А. Суворове см примеч. 62 к ЗВ, впоследствии он стал ген.-губернатором Прибалтийского края.
9. В. М. Зданович, штаб-лекарь Тобольской врачебной управы.
10. Брат жены — Г. П. Вонифатьев. Один из его сыновей, Николай Григорьевич, в 1870—1880-х гг. был членом Петербургской судебной палаты, судьба другого неизвестна. Изида — Древнеегипетская богиня жизни и здоровья.
11. Арцимович Антон Антонович (1832—1910), впоследствии сенатор.
12. Панин Виктор Никитич (1801 —1874), министр юстиции (1839—1860), один из столпов николаевского режима.
13. Г. X. Гасфорд отметил В. А. Арцимовича во время ревизии Н. Н. Анненкова.
14. Т. Ф. Прокофьев, тобольский гражданский губернатор (1851 — 1854).
Здесь текст приводится по изданию: Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Том I. Записки и письма. Иркутск, 1985, с. 294-297.