Иоганне фон Бисмарк
Петербург 4 июня 59
Мое любимое сердце
Наконец-то, позавчера от тебя пришли такие долгожданные известия с успокаивающим почтовым штемпелем Стольп<мюнде>. Я уже не мог спокойно спать вечером от совершенно обеспокоивших фантастических картин, местом действия которых было все пространство между Берлином и Рейнфельдом. Только что я получил 2 телегр<афные> депеши, в одной из которых сообщается о прибытии Хама, а другой — о прибытии Кроя в следующий вторник. Меня здесь не будет, чтобы их встретить, поскольку завтра я отправляюсь на несколько дней в Москву; но я приму все меры, чтобы их сразу же устроить в дом Стенбока, переездом в которую будет заниматься Клюбер сразу же после того, как я уеду. Я купил 3 экипажа: 1 двухместную карету со стеклом, 1 открытую коляску, 1 дрожки, которые тебе очень понравятся, и на которых я стремительной рысью двух черных (скакунов — В. Д.) совершаю прогулку каждый вечер по острову. Вчера я обедал у императрицы-матушки, в Царском, где я встретил великую княгиню Марию 92, которая сказала, что видела тебя в добром здравии в Берлине. На обратном пути меня встретил император на железнодорожной станции и пригласил меня в свое coupe, что очень необычно здесь для штатского, тем более с такой старой шляпой, какую я по обыкновению ношу. Вечером я, конечно, был на острове на старательно скачущем рысью черно-коричневом (скакуне — В. Д.) и пил чай у приятной пожилой светловолосой графини Строгановой . Сирень так расцвела здесь вокруг, как во Франкфурте, и золотые дожди , а соловьи поют так весело, что вряд ли можно найти на острове место, где бы их не было слышно. В городе же в эти дни стояла такая жара, какой у нас никогда и не будет. Капитан «Адлера» сказал мне, что в южной Померании температура, напротив, освежающая; при коротких ночах утро не приносит настоящей прохлады, все же ночной воздух благотворно освежающий, и в плывущих над широкой водной гладью в полночь таинственных сумерках я бы мог часами напролет ездить верхом и кататься, если бы рождающийся свет не напоминал, что со своими заботами и работой ждет новый день, но прежде в свои права требует вступить сон. После того как у меня появились дрожки, на которых немного места занимает мой толмач, я, к шутливой ухмылке Дмитрия, кучера, сделал успехи в русском, поскольку мне больше ничего не остается, кроме как говорить: как хорошо, так и плохо. Мне очень жаль, что ты не смогла увидеть внезапное пробуждение здешней весны; как будто бы она неожиданно напала сзади, проспав свое время, и за 24 часа оделась в свои зеленые одежды с головы до ног. Берта Пилар написала мне по поводу откомандированного егеря, к сожалению, я ничего не могу сделать, кроме как дать совет, как можно скорее вернуться в свою часть. Это всеобщее вооружение XXX несколько поспешно и бесполезно тратит наши деньги; возможно, мы наконец-то придем в себя, прежде чем из любезности по отношению к малым князьям и (ради того — В. Д.), чтобы с удовольствием вытянуть за свой счет Австрию из неприятностей, не окунем в пожар всю Европу. Мы не можем понять ни то, что Австрия будет уничтожена, ни то, что в случае блестящей победы она укрепится в своей заносчивости и сделает из нас табуретку для своего величия. Для обоих вариантов есть еще много времени, прежде чем мы ввяжемся, и еще многие ломбардские воды окрасятся в красный (цвет — В. Д.), поскольку дело не пойдет также легко как прежде, если австрийцы выстроятся вдоль своей оборонительной линии, что они изначально и должны были сделать.
Сигары Витте уже давно здесь, и поделены с Мейендорфом, ящик с бумагой и вещами для охоты уже прибыл, но пока еще не здесь; 30 рублей счет! Возможно, они пороются на таможне и возьмут копии документов.
Несчастье заключается в том, что я постоянно пишу тебе в пылу спешки, вот стоит какая-то лисья физиономия перед канцелярским работником, служащим кроме того в полиции, и подгоняет; (стоящий — В. Д.) перед этим все же полезным канцеляристом иссушает все, что я хотел бы еще сказать. Есть многое, что бы я хотел тебе написать, но сейчас ничего более не приходит на ум, кроме желания его поколотить; сердечные поклоны родителям и детям, и Реддентину и Берзину и всем. В пятницу я уже вернусь из Москвы. С большой любовью, твой самый верный
ф. Б.
FBB. № 300, S. 433-435 (GW. № 737, S. 524-525).
Отто фон Бисмарк. Личная корреспонденция из Санкт-Петербурга. 1859-1862 гг. Перевод с немецкого и комментарии к. и. н. В.С. Дудаева. С-Пб., Алетея, 2013, с. 104-106.
Комментарии
XXX. В ответ на начавшуюся 29 апреля 1859 г. войну между Францией и Пьемонтом, с одной стороны, и Австрии, с другой стороны, принц-регент Вильгельм через несколько дней после окончания австро-прусских переговоров 30 мая 1859 г. объявил о начале мобилизации в Пруссии. Бисмарк в своих официальных донесениях из Петербурга в Берлин открыто выступил против участия Пруссии в вооруженном конфликте на стороне Австрии, способствующего дальнейшему ослаблению положения Пруссии в Германском Союзе и Европе. Бисмарк также опасался, что своим вступлением в войну Пруссия положит начало новой общеевропейской войне.