10 февраля
Мое нормальное состояние — спешить. Я спешу даже когда занимаюсь у себя дома; я пишу, читаю, работаю, все делаю второпях.
На-днях у цесаревны был большой бал, очень блестящий, очень роскошный. Странное чувство я испытываю на балах и вообще в свете. Когда я нахожусь среди этой блестящей толпы, нарядной и оживленной, среди улыбок й банальных фраз, среди кружев и цветов, скрывающих под собой неизвестных и малопонятных мне людей, ибо даже близкие знакомые принимают на балу такой неестественный вид, что их трудно узнать — мною овладевает какая-то тоска, чувство пустоты и одиночества, и никогда я так живо не ощущаю ничтожество и несовершенство жизни, как и такие минуты. Впрочем, я люблю это чувство, я люблю свет, чтобы его ненавидеть, люблю ощущать, как звучат самые глубокие и самые грустные струны моей души от соприкосновения со всей этой суетой. В жизни совершенно ровной, Душа становится слишком ясной, слишком покойной и многого уже не чувствует так глубоко...
Впрочем, мне здесь нравится; я испытываю большую симпатию к цесаревне и мне кажется, что я могу искренно полюбить ее. Меня также очень привлекает моя товарка Александра Долгорукая; в ней есть что-то совсем необычное. Но мы обе очень сдержанны в отношении друг друга. Я начала с того, что откровенно высказывала ей свою симпатию, но она держала себя слишком настороже, тогда я тоже отстранилась, и теперь уже она старается привлечь меня. Я очень этим довольна, но решила никогда не итти слишком далеко ей навстречу. Насколько я могу судить — это одна из тех натур, которые мне внушают несчастную любовь, то экспансивные, то сдержанные, которые подобно некоторым цветам, раскрываются, когда от них удаляешься, и закрываются, когда к ним подходишь, одна из тех натур, которые действуют на воображение, и о которых люди думают либо слишком хорошо, либо слишком дурно, одним словом натура, похожая на маму— предмет моей любви моих страданий. Я постараюсь поэтому вооружиться против этого влечения: эта девочка внушает мне слишком много привязанности безо всякого основания 1).
-------
1) 4 февраля Ф. И. Тютчев писал жене: „Анна совсем акклиматизировалась; со всех сторон по поводу ее сыпятся на меня комплименты и похвалы, на которые я не знаю как реагировать. Люди, как-никак, необычайно тщеславное и легкомысленное порождение, и их благочестивое раболепство в отношении тех, кто имеет успех, совершенно непостижимо. Те, кто в прошлом году не потрудились-бы спросить меня о здоровьи той же Анны, готовы теперь присудить мне чуть ли не лавровый венок за то, что я произвел на свет божий подобный шедевр. И все это делается самым что ни на есть естественным образом..." 11 февраля: „Несомненно, что судьба как будто хочет исправить в отношении к Анне всевозможными нежностями и любезностями прежнюю свою грубость. Приветливость, предупредительность, похвалы не ослабевают, моя Отцовская скромность уже истощила все условные формулы, чтобы отвечать на этот поток благожелательности. Что касается ее самой, но справедливость требует сказать, что она мало переменилась в новом своем положении, по крайней мере, не чрезмерно, а в приличных и благоразумных границах". („Стар, и Нов.", т. XVIII, подлинник на франц. языке).
Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. Дневник, 1853-1855. (Перевод Е.В, Горье. Вступ. Статья и примечания С.В. Бахрушина. Под ред. С.В. Бахрушина и М.А. Цявловского). М., 1990, 111-112.